Свет на исходе дня

Они встали в четыре утра, шли по морозу на станцию, дожидались на платформе поезда, а потом ехали в вагоне и добирались по утренней Москве, чтобы торчать на ветру под его окнами.

— У вас здесь дела, что ли? — спросил Рогов.

Они помялись и не ответили. Он рассмотрел их в зеркало: никак не меньше восемнадцати, только щуплые очень. Рогов вспомнил молодняк команды, их ровесников, которых в команде называли полуфабрикатами: верзилы под стать взрослым мужчинам, примут на бедро или впечатают в борт — костей не соберешь.

Мальчишки отогрелись и заработали глазами. Он услышал восторженный шепот и поймал их взгляды: на ветровом стекле висели маленький хоккейный ботинок с конечком и такая же маленькая клюшка, знакомые всем московским автоинспекторам.

— Сувенир из Канады, — сказал Рогов.

Играла музыка, исправно грела печка, славно так было ехать холодным осенним утром, тепло и уютно. Вчера было воскресенье, команда после субботней игры отдыхала, и Рогов ночевал дома. Обычно они ночевали на загородной тренировочной базе, где проходил сбор. Домашний ночлег ценился высоко, и отыграл Рогов в субботу прилично, и команда выиграла, но сидело в нем недовольство, не понять только — чем.

По улице бежал оплошной, без просветов, поток автомобилей. Рогов улучил момент и юркнул в середину. Мальчишки глазели по сторонам: с левой стороны нависал просторный и светлый, как витрина, автобус с иностранцами, справа выглядывал из машины большой пес.

Машины неслись большим сплоченным стадом, уносились назад дома и люди, и было тепло, играла музыка, и чуть-чуть кружилась от скорости голова, и это была уже не совсем езда, а немного праздник, — мальчишки озирались и бросали восторженные взгляды на Рогова.

— Мне на Курский вокзал. Вам к метро? — спросил Рогов.

Они растерянно посмотрели на него и поскучнели, оживление их угасло, и вид они теперь имели горестный. Он высадил их и сразу о них забыл.

В зале ожидания на вокзальном диване трое провинциального вида мужчин ели, обложенные чемоданами, сетками и пакетами; Рогов стоял и смотрел, как они едят.

— Леша! — Они заметили его и вскочили. Он торопливо подошел, обнял каждого. — Ух ты, матерый какой! Ты гляди, модник-то! Ах ты мать честная, Леша наш прямо иностранец! — окружив, они тормошили его.

— Да ладно вам… ладно… — Он добродушно улыбался. — Ну, будет, будет…

Наконец они угомонились, притихли и смотрели на него молча и внимательно.

— Ну, Алексей… — медленно произнес самый старший — Федор. — Четыре года тебя не видели. Совсем другой человек.

Четыре года назад они вместе работали в забое — бился в ознобе компрессор, гудели моторы, пыль заволакивала штрек, четверо орудовали лопатами, словно шли в штыковую, Рогов и эти трое. Сейчас они в том же составе стояли вокруг высокой буфетной стойки, на которой лежала в бумаге снедь — яйца, хлеб, мясо…

— Миша… — Федор сделал знак, и Миша достал резиновую грелку, вывинтил пробку и разлил по стаканам жидкость.

Рогов прикрыл стакан рукой.

— Ты что? — приятели удивились. — Леша, по старой памяти!

Он покачал головой, отказался.

— Режим? — Они сочувственно покивали. — Ну, тогда мы за твое здоровье. Они выпили, стали есть.

— А что, Леша, трудно все время на режиме?

— Привык. — Он улыбнулся.

После смены, чумазые, они все вместе стояли в поднимающейся клети, потом раздевались, мылись под душем.

— А мы решили на курорт съездить, как раз путевки пришли. Дай, думаем, съездим, Лешу по дороге повидаем, все ж таки работали вместе.

Они стояли в вокзальном буфете, вокруг било людно, гулко работало радио, объявляя посадки и отправления. Рогов был рассеян, задумчив и то с интересом слушал друзей, то думал о чем-то.

— Отдыхать едете? — переспросил он и добавил с завистью: — Хорошо!

— Надо на солнце погреться, да и вообще… У нас ведь глушь, сам знаешь, — ответил средний по возрасту — Степан.

— Леша, а мы тебя часто по телевизору видим, — оживленно сказал младший из них — Миша. — То ты в Канаде, то в Швеции… Весь мир на тебя смотрит.

— Погодите, я сейчас.

Рогов прервал разговор, вышел и направился к автомату. Он позвонил, но ответа не дождался, повесил трубку и неожиданно наткнулся на мальчишек.

— Вы?! — Рогов изобразил удивление. — Да вы просто сыщики, вам в милиции работать. — Он глянул в их смущенные лица и сказал: — Ладно, хватит, делом займитесь, — и вернулся в буфет.

— Леша, а ты как, в сборную попадешь? — спросил Степан.

— Стараюсь…

— Да уж постарайся, на Олимпийские игры поедешь.

— Странная штука жизнь, Алексей… — сказал Федор. — Вот вкалывали мы вместе в забое, шайбу гоняли в свободное время, за шахту играли, начинали вместе, в общежитии в одной комнате жили — и вот на́ тебе, как все переменилось. Чудеса!

Он хотел что-то еще сказать, но умолк; все молча ели.

— Вы что думаете, я бездельником стал? — спросил Рогов.

— Что ты, Леша, кто думает! — ответил Миша.

— Думаете. Есть такая мысль. Многие так думают. Вроде все работают, а я… — Он осекся. — Ладно, бог с ними. Я ведь пота проливаю больше, чем вы все вместе.