Танатологические мотивы в художественной литературе. Введение в литературоведческую танатологию

В лѣто 6527. (…) И бѣжащю ему, нападе на нь бѣсъ, и раслабѣша кости его, не можаше сѣдѣти на кони, и несяхуть ѝ на носилѣхъ. Принесоша ѝ к Берестью, бѣгающе с нимь. Онъ же глаголаше: «Побѣгнѣте со мною, женуть по насъ». Отроци же его всылаху противу: «Еда кто женеть по насъ?». И не бѣ никого же вслѣдъ гонящаго, и бѣжаху с нимь. Он же в немощи лежа, и въсхопивъся глаголаше: «Осе женуть, о женуть, побѣгнѣте». Не можаще терпѣти на единомь мѣстѣ, и пробѣжа Лядьскую землю, гонимъ Божьимъ гнѣвомъ, прибѣжа в пустыню межю Ляхы и Чехы, испроверже злѣ животъ свой в томъ мѣсте. Его же по правдѣ, яко неправедна, суду нашедшю на нь, по отшествии сего свѣта прияша мукы, оканьнаго. Показоваше явѣ… посланая погубная рана, въ смерть немилостиво въгна, и по смерти вѣчно мучимъ есть связанъ. Есть же могыла его в пустыни и до сего дне. Исходить же от нея смрадъ золъ. Се же Богъ показа на наказанье княземъ русьскым, да аще сии еще сице же створять, се слышавше, ту же казнь приимут; но и больши сее, понеже, вѣдая се, сътворять такоже зло убийство [Повесть временных лет 1999: 63–64].

Это одно из многочисленных мест в «Повести временных лет», где летописец решает не только документальную и идеологическую, но и художественную задачу. Смерть Святополка показана как «безжалостная», как итог «пагубной кары», Божественного возмездия.

Важнейшей характеристикой в эпизоде становится передача ольфакторного ощущения, понимаемого в эстетическом, низменном ключе («ужасный смрад»)[128]

Кончина Святополка вписывается в ряд «позорных смертей», представление о которых является продуктом кодекса воинской чести. Часто причиной подобной гибели и подобного ее изображения становились предательство или трусость. В «Песне о Роланде» героической смерти главного героя противопоставляется низменная смерть предателя Ганелона:

Единодушно порешили судьи:
Баварцы, пуатвинцы и бургундцы,
Бретонцы и особенно французы, —
Чтоб Ганелон погиб в жестоких муках.
Вот к четырем коням злодей прикручен.
Привязан крепко за ноги и руки,
А кони эти дики и могучи.
Четыре стража отпускают узды,
Летят по лугу кони что есть духу,
На все четыре стороны несутся.
У Ганелона жилы растянулись,
Оторвались конечности от трупа.
Трава от крови покраснела густо.
Он умер смертью пленника и труса.
Изменой да не хвалится преступник.

[Песнь о Роланде 1964: 118]

Эстетическое оформление этого эпизода обусловлено всем текстом «Песни о Роланде»: Ганелон изначально характеризуется как «предавший всех». В изображении его казни нет места сочувствию; мы на протяжении нескольких строф наблюдали умирание Роланда, а здесь встречаемся лишь с констатацией фактов: подробным описанием процесса экзекуции и уничижительным выводом («он умер смертью пленника и труса»). Здесь низменный модус создается за счет эмоционально-экспрессивной лексики, семантика которой осложнена коннотациями, свойственными кодексу воинской чести.