Тарзан — приемыш обезьяны

Now would he track down the crafty Sabor and slay her likewise.	А, вот, теперь он выследит хитрую Сабор и убьет ее тоже.
He would be a mighty hunter, also.	Тогда он станет великим охотником.
At the bottom of his little English heart beat the great desire to cover his nakedness with CLOTHES for he had learned from his picture books that all MEN were so covered, while MONKEYS and APES and every other living thing went naked.	В глубине его маленького европейского сердца таилось сильное желание прикрыть одеждой свою наготу. Из своих книжек с картинками он узнал, что все люди прикрыты одеждой, тогда как мартышки и обезьяны ходят голые.
CLOTHES therefore, must be truly a badge of greatness; the insignia of the superiority of MAN over all other animals, for surely there could be no other reason for wearing the hideous things.	Одежда -- знак силы, отличительный признак превосходства человека над всеми созданиями. Не могло, конечно, быть другой причины для того, чтобы носить такие отвратительные вещи.
Many moons ago, when he had been much smaller, he had desired the skin of Sabor, the lioness, or Numa, the lion, or Sheeta, the leopard to cover his hairless body that he might no longer resemble hideous Histah, the snake; but now he was proud of his sleek skin for it betokened his descent from a mighty race, and the conflicting desires to go naked in prideful proof of his ancestry, or to conform to the customs of his own kind and wear hideous and uncomfortable apparel found first one and then the other in the ascendency.	Много лун тому назад, когда он был гораздо моложе, Тарзану очень хотелось иметь шкуру львицы Сабор, или льва Нумы, или пантеры Шиты, для прикрытия своего безволосого тела. Тогда, по крайней мере, он перестал бы походить на отвратительную змею Хисту. Но нынче Тарзан гордился своею гладкою кожей, потому что она означала его происхождение от могучего племени. В нем боролись два противоположных желания -- ходить свободно голым, по примеру племени Керчака, или же, сообразуясь с обычаями своей породы, носить неудобную одежду. И оба желания попеременно одерживали в нем верх.
As the tribe continued their slow way through the forest after the passing of Sabor, Tarzan's head was filled with his great scheme for slaying his enemy, and for many days thereafter he thought of little else.	В течение всего того времени, когда, после бегства Сабор, племя продолжало свой медленный переход через джунгли, голова Тарзана была полна широкими планами выслеживания и убийства львицы. Много дней прошло, а он только об этом и думал.
On this day, however, he presently had other and more immediate interests to attract his attention.	Но внимание его было однажды отвлечено страшным явлением.
Suddenly it became as midnight; the noises of the jungle ceased; the trees stood motionless as though in paralyzed expectancy of some great and imminent disaster.	Среди белого дня внезапно темнота спустилась на джунгли; звуки стихли. Деревья стояли неподвижно, словно парализованные ожиданием надвигающейся катастрофы.
All nature waited-but not for long.	Вся природа как бы замерла.
Faintly, from a distance, came a low, sad moaning.	И вот издалека слабо донеслось какое-то тихое, печальное стонание.
Nearer and nearer it approached, mounting louder and louder in volume.	Ближе и ближе звучало оно, разрасталось и становилось все более оглушительным.
The great trees bent in unison as though pressed earthward by a mighty hand.	Большие деревья разом погнулись, словно их пригнетала к земле чья-то могучая рука.
Farther and farther toward the ground they inclined, and still there was no sound save the deep and awesome moaning of the wind.	Они склонялись все ниже и ниже, и все еще не было слышно другого звука, кроме глухого и страшного стона ветра.