Театр

' Sweet.'	- Душка.
The two women smiled into one another's eyes. Julia watched her when she read her part and listened to her intonations.	Обе женщины улыбнулись, глядя в глаза друг другу, Джулия внимательно следила за Эвис, когда та читала свою роль, вслушивалась в ее интонации.
She smiled grimly.	Она хмуро улыбнулась.
It was exactly what she had expected.	Конечно, другого она и не ждала.
Avice was one of those actresses who were quite sure of themselves from the first rehearsal.	Эвис была из тех актрис, которые абсолютно уверены в себе с первой репетиции.
She didn't know what was coming to her.	Она и не догадывалась, что ей предстоит.
Tom meant nothing to Julia any more, but she had a score to settle with Avice and she wasn't going to forget it.	Том теперь ничего не значил для Джулии, но с Эвис она собиралась свести счеты и сведет.
The slut!	Потаскушка!
The play was a modern version of The Second Mrs Tanqueray, but with the change of manners of this generation it had been treated from the standpoint of comedy.	Пьеса была современной версией "Второй миссис Тэнкори" [пьеса Артура Уинга Пинеро, (1855-1934), английского драматурга], но поскольку у нового поколения были и нравы другие, автор сделал из нее комедию.
Some of the old characters were introduced, and Aubrey Tanqueray, now a very old man, appeared in the second act.	В нее были введены некоторые старые персонажи, во втором акте появлялся, уже дряхлым стариком, Обри Тэнкори.
After Paula's death he had married for the third time.	После смерти Полы он женился в третий раз.
Mrs Cortelyon had undertaken to compensate him for his unfortunate experience with his second wife, and she was now a cantankerous and insolent old lady.	Миссис Кортельон решила вознаградить его за злосчастный второй брак; сама она превратилась к этому времени в сварливую и высокомерную старую даму.
Ellean, his daughter, and Hugh Ardale had agreed to let bygones be bygones, for Paula's tragic death had seemed to wipe out the recollection of his lapse into extra-conjugal relations; and they had married.	Элин, его дочь, и Хью Ардейл решили забыть прошлое - кто старое помянет, тому глаз вон - и заключили супружеский союз; казалось, трагическая смерть Полы стерла воспоминания об его экстрабрачных отношениях.
He was now a retired brigadier-general who played golf and deplored the decline of the British Empire-'Gad, sir, I'd stand those damned socialists against a wall and shoot 'em if I had my way'; whereas Ellean, by this time an elderly woman, after a prudish youth had become gay, modern and plain-spoken.	Хью в этой пьесе был бригадный генерал в отставке, который играл в гольф и сетовал по поводу упадка Британской империи ("Черт побери, сэр, была бы на то моя воля, я поставил бы всех этих проклятых социалистов к стенке"), а Элин, теперь уже далеко не молодая, превратилась из жеманной барышни в веселую, современную, злую на язык женщину.
The character that Michael played was called Robert Humphreys, and like the Aubrey of Pinero's play he was a widower with an only daughter; he had been a consul in China for many years, and having come into money had retired and was settling on the estate, near where the Tanquerays still lived, which a cousin had left him.	Персонажа, которого играл Майкл, звали Роберт Хамфри. Подобно Обри из пьесы Пинеро, он был вдовец и жил с единственной дочерью. В течение многих лет он был консулом в Китае; разбогатев, вышел в отставку и поселился в поместье, оставленном ему в наследство, неподалеку от того места, где по-прежнему жили Тэнкори.