The wise man grows happiness under his feet (СИ)

Алекс вообще-то не очень разбирался в законах, но был твёрдо уверен, что такого им не простят. Мэтт смотрел на это со знанием дела и прекрасно понимал, что все препятствия можно обойти при наличии денег, но всё равно судя по тону, с которым была произнесена шутка, много и часто об этом думал.

Тишина, давно витавшая между ними чем-то тёплым и приятным, стала звенящей и тяжёлой. Алекс поёжился как от холода, хоть и был завёрнут в плед, а потом распрямился, будто кувшин проглотил.

— Не переживай, всё будет в порядке. Даже не задумывайся об этом. Тебе шестнадцать, и возраста согласия ты уже достиг. То, что я твой опекун, конечно, хреново, но пока с этим ничего поделать нельзя. Наша с тобой задача — поменьше болтать, понятно?

— Конечно, — Алекс заметно расслабился и обмяк, снова немыслимо скрючиваясь и кладя голову Мэтту на плечо. — Я никому не скажу. — А потом задал животрепещущий вопрос: — А бабушке?

Мэтт поморщился, прежде чем ответить.

— Наверное, не получится что-то скрывать. Лично меня она насквозь видит, и врать ей бесполезно.

— Да, я знаю, — Алекс хихикнул.

Мэтт приподнял брови, и Алекс понял, что так и не рассказал ему, что уже наболтал Маргарет много лишнего. Взгляд Мэтта стал по-старому цепким и неприятным, совсем таким, как в их первую встречу.

— А ну-ка поподробнее, что это ты там знаешь?

Алекс поёжился. На минуту Мэтт стал таким же чужим, холодным, как раньше, когда между ними одна за другой вставали стены отчуждения и неприязни. Рассказывать не хотелось, но выходило, что от этого никуда не деться.

— Помнишь, ты как-то забирал меня от неё?

— И ты всё ей выложил, да? — в голосе Мэтта смешались укор и насмешка. Алекс вспыхнул от обиды и негодования. Не хотелось ругаться после такого охуительного секса, после таких сладких объятий, но Алекс в самом деле был уязвлён в больное место.

— А что мне было делать? — спросил он надсаженным голосом, таким звонким, какой бывает только у взбешённых мальчишек. — Я уехал к ней, чтобы тебя не видеть, понятно? Я не хотел ей ничего говорить, она сама всё поняла! Я пытался ей наврать, что в девчонку влюбился, она мне даже не поверила! И мне же… с кем мне было поделиться? У меня же кроме тебя и её нет никого! Как мне было всё держать в себе?

Мэтт, во-первых, не ожидал такого напора, а во-вторых, почему-то очень проникся словами Алекса. Он ведь однажды представил себе, каково ему было, представил и ужаснулся. И теперь Алекс в своей доверчивости выкладывал ему всё как на духу, выворачивал душу. Мэтту он больше не был безразличен, и уж тем более его чувства, его страдания, всё то, что он пережил. Поэтому он глянул на мальчика серьёзно, без тени насмешки, стараясь одним только взглядом донести до него всю глубину и силу своих чувств, успокоить и утешить.

— Я же не виню тебя, детка, ладно… Я правда с трудом могу представить себе всё, что ты пережил, но даже то, что представляю, убеждает меня в том, какое я говно. Я не виню тебя. И я знаю, что она была единственным, с кем ты мог поделиться. Не злись.

Алекс выдохнул и безвольно обмяк, снова приваливаясь к Мэтту и устало закрывая глаза.

— Извини, я не хотел орать и портить нам выходной.

— Пока ещё ничего не испорчено, главное, перестань без конца волноваться. Значит, маме всё скажем. Экси — не знаю, может, и не стоит. Хотя блин, всё равно ведь она узнает рано или поздно, да?

— Наверное.

— Вот и не переживай, детка. Никто другой ничего не узнает, и нам с тобой ничто не грозит. Теперь у нас с тобой всё будет хорошо.

***

Маргарет и правда пришлось рассказать, да и едва ли можно было полагать, что она не догадается обо всём сама.

Когда она видела их последний раз вдвоём, они держались друг от друга на расстоянии двух вытянутых рук, и эта пустота звенела между ними как натянутая тетива. Они даже не хотели смотреть друг на друга, оба всклокоченные и нервные. Она сразу поняла, что Алекс сдуру рассказал Мэтту о своих чувствах, а Мэтт отреагировал именно так, как она и говорила.

Даже когда Мэтт заезжал к ней один он выглядел слишком нервным и неспокойным, бесился из-за любой мелочи и даже немного осунулся на её строгий материнский взгляд.

Она так и не узнала, чем закончилась их очевидная и нескрываемая отчуждённость — Экси на две недели забрала её на отдых вместе с детьми, и по телефонным разговорам с Мэттом было непонятно, наладилось ли у него всё с Алексом, или нет.