Том 15 (XVII век)

И изучи сына своего Божественному Писанию, и навыкновению, и искуству, бяше бо и сама хитра божественънымъ книгамъ и всякому доброму навыкновению. Отрокъ же, сынъ ея, бяше добророденъ теломъ, и прекрасенъ зело, и разумен, и дарова ему Богъ и силу велию. Мати же о немъ радовашеся и благодаряше Бога, храня тайну в сердцы своемъ. Благочестивый же мужъ той, у негоже пребываше царица, видя ю постящуся и молящуся часто, и о всякомъ блазе[1435] прилежащу, и сына своего тому же научающу, и никогда же слыша от нея пустошныя глаголы, почиташе и храняше ю, яко матерь, а отрока любляше, яко сына. И сперва бо той мужъ бяше воинъ храбръ зело и силенъ, и искусенъ в ратех. Имяше же в дому своемъ щитъ, и колчюгу, и шелом, и палицу, и копие, и вся орудия воинская. Сынъ тоя царицы ходяше во храмину ту часто и те доспехи на ся возлагаше многаши, и ношаше храбрующи. Раби же господина видяша его, тако творяща, смеющеся. И по времени неций от нихъ сказаша вся господину своему. Он же, слышавъ, возбрани им пакостити ему. И некогда и самъ смотря отай[1436] храбрования его, и уразуме, яко воинъ хощетъ быти велий и паче его, и силнее, и благодаривъ Бога о томъ, яко наследник хощетъ быти храбрости его, и храбрее и силнее, не позавиде, но и паче чтяше и радовашеся.

По времени же некоемъ, идеже царствуя царицы оныя мужъ, а отрока онаго отецъ, и прииде на градъ той и на царство его царь некий, славенъ и силенъ, имея рать с собою велику зело и многи храбры воины и силники[1437]. И стояше под градомъ темъ многое время, прося из града храбра мужа, дабы выехалъ и брался с ними. Аще ли ни, то бы царство предали ему, чая не обрестися во граде у нихъ воинъ силныхъ противо его храбрыхъ силниковъ. И прещаще[1438] имъ по вся дни люто. Живущии же во граде царь и вси людие велми ужасошася о томъ и убояшася прещения царя того противнаго, не чающе у себе силныхъ воинъ противъ супостатъ. Сынъ же оныя царицы, слыша таковая и ведая, яко отецъ его царствуетъ во граде томъ, нача молити матерь свою, дабы его отпустила с молитвою и благословила ехати ко граду тому на свобождение и на отмщение сопостатъ онехъ. Мати же его моляше и возбраняше ему от таковаго начинания и глаголаше, дабы отложилъ мысль ту, еже разлучитися от нея. «Како, — рече, — хощеши, возлюбленное мое чадо, на таковое великое дело дерзнути, егоже ради мнози силницы отбегаютъ, страха ради ратнаго. Понеже тамо и неповинныхъ восхищаетъ смерть, от отцей и матерей отлучаетъ, и рыдание и плачь велий наводитъ. А мене ты, чадо мое драгое, како хощеши оставити без утешения? Не веси ли[1439], что пострадахъ от чего, и во что приидохъ, и разлучихся царства и отца твоего пречестнаго и любимаго ми, и брата твоего, сына моего, в сокрушении и болезни воспитанного, такожде от мене зле от'ята, яко и ты мало распамятствуеши о нем. Увы мне, увы мне! Ныне хощеши мене при старости, сиру и убогу, оставити без утешения».

Отрокъ же онъ, слыша от матери таковая, с плачемъ паде на нозе ея, моляся, глаголя: «Аще Богъ молитвъ ради твоихъ святыхъ спасетъ, веруй, паки возвращуся. Мати моя, имамъ тя утешити. Не в руку ли Божию зде есмь азъ? Не можетъ ли тебе ради и тамо мя спасти? Токмо благослави мя и молитвуй о мне». Муж же той, у негоже пребываста, видя отрока, у матери молящася о разлучении, нача ю молити и углаголавати утешителными словесы со слезами, а не ведаше тайны ихъ, глаголя: «Госпоже благородная и благочестивая, уразумехъ бо азъ, яко непроста рода есть ты, но благородна и благочестива, и непроста мужа жена, и что приклучися тебе и чаду твоему, Богъ весть. Мню, яко не истинну ми рекла еси, но ничтоже ми о семъ[1440]. Токмо молю тя, послушай моления сына твоего, отпусти его с миромъ и молитвою. Веруй, спасый тя в пустыни толика лета от зверей и от гаду, и от птиц, и от всякия напасти свободивый, и воспита младенца твоего, и приведый васъ на место сие, не можетъ ли спасти и тамо, в рати суща, и паки возвратити его к тебе и утешити тя, а негли имъ свободитъ царьство наше, и проженетъ[1441] сопостатъ, и прославитъ имя свое святое на немъ; паче же и тебе прославитъ и утешитъ». Она же, слышавши таковая, отпусти его с миромъ и молитвою и слезами, сама же остася, прилежа посту, паче же и молитве. Отрокъ же онъ паде на нозе господину своему о упокоении матере своея. Муж же той обещася пред Богомъ все исполнити прошение его. И даде ему храбрая ополчения своя и воинский конь. И тако, молитвовавъ обще с материю его, отпустиста со слезами. И тако поехавъ ко граду тому.