Том 3

впервой совершать такую переправу. Когда они достигли берега, молодой индеец разобрал свое сооружение, наки¬ нул шкуру на плечи, взял под мышку палки и вернулся назад, чтобы тем же порядком переправить и остальных на безопасный, как они считали, берег. — Теперь, друг доктор,— сказал старик, увидав, что индеец плывет назад,— я твердо знаю, что этот красно¬ кожий — верный человек. Он красивый юноша и честный на вид, но и ветры небесные не так обманчивы, как ин¬ дейцы, когда им взбредет на ум какая-нибудь блажь. Будь он не пауни, а тетоном или одним из тех бессовестных мингов, что лет шестьдесят назад рыскали по лесам Йорка, он сейчас показал бы нам не лицо, а спину. У меня ёкнуло сердце, когда я увидел, что молодец выбрал лучшего коня: ведь ему так же просто было ускакать на нем от нас, как легкокрылому голубю оставить за собой стаю крикливых и тяжелых на лету ворон. Но вы видите, юноша честен, а когда краснокожий вам друг, он будет верен, покуда вы сами поступаете с ним по совести. — Как далеко отсюда до истоков этой реки? — спросил доктор Батциус, поглядывая на бурливые водовороты, и его лицо выразило явный страх.— На каком расстоянии могут находиться скрытые родники, которые питают ее? — Смотря по погоде. Поручусь, вы изрядно утомите ноги, пока доберетесь по руслу до Скалистых гор. А в иную пору вы до них дойдете руслом посуху. — В какие же времена года происходят такие перио¬ дические обмеления? — Если кто через несколько месяцев попробует пойти этим ручьем, он здесь найдет вместо бурного потока зы¬ бучие пески. Натуралист глубоко задумался. Почтенному ученому, как это естественно для человека, не слишком стойкого духом, опасность такой переправы представлялась страш¬ нее, чем она была на деле, а по мере приближения решаю¬ щего момента она все возрастала и наконец настолько выросла в его глазах, что он с отчаяния и впрямь по¬ думывал, не пуститься ли ему в обход реки, чтобы не нужно было переправляться через нее столь рискованным способом. Не будем останавливаться на невероятных ухищрениях, какими ужас и страх поддерживали, как лсегда, свои зыбкие доводы. Достойный Овид с похваль¬ ным прилежанием перебирал их один за другим и уже 280

Пауни зацепил бизонью шкуру концом копья и повернул легкий, челнок против течения.

успел прийти к утешительному заключению, что открыть скрытые истоки столь значительной реки будет, пожалуй, не менее славным делом, нежели добавить новое растение или насекомое к списку уже изученных видов, когда пауни выбрался на их берег. Старик без колебания сел в лодку (как только бизонья шкура снова была превращена в чел¬ нок) и, заботливо уложив Гектора у себя в ногах, кивком пригласил своего товарища занять третье место. Натуралист поставил одну ногу в хрупкое суденышко (как слон или лошадь пробуют прочность моста, прежде чем доверить такой ненадежной поверхности весь груз своего большого тела), но затем в ту самую секунду, когда старик подумал, что он готов усесться, вдруг отсту¬ пил назад. — Почтенный венатор,— сказал он печально,— эта лодка абсолютно не научна. Внутренний голос запрещает мне положиться на ее устойчивость! — Не возьму в толк! — сказал старик, игравший ушами собаки, как иной отец ласково дергает за ухо ребенка. — Я не склонен таким несообразным образом экспе¬ риментировать с водоворотом. Это судно не имеет ни над¬ лежащей формы, ни пропорций. — С виду оно, правда, не так красиво, как лодка из березовой коры, но и в вигваме можно жить так же спо¬ койно, как во дворце. — Судно, построенное вразрез со всеми принципами пауки, не может оказаться достаточно безопасным. Эта лохань, почтенный мой охотник, развалится, не дойдя до противного берега. — Вы своими глазами видели, что она уже раз дошла. — Да, но то была счастливая аномалия. Если бы в за¬ конах природы исключения стали приниматься за пра¬ вило, род человеческий быстро погрузился бы в бездну невежества. Мой почтенный ловец, это приспособление, которому вы готовы доверить свое спасение, в истории разумных изобретений соответствует тому, что в естество¬ ведении должно быть квалифицировано как лузус натурэ, или чудище, игра природы! Трудно сказать, как долго склонен был бы доктор Батциус продолжать спор, потому что, помимо страха за спою особу, побуждавшего его откладывать переправу, безусловно связанную с известным риском, самолюбие 282