Том 5. Стихотворения, проза

Голубоватое кольцо, все кольца дыма
Моих египетских душистых папирос,
Как очертанья сна, как таяние грез,
Создавши легкое, уйдут неисследимо.

Я мыслью далеко. Я в самом сердце Рима.
Там об Антонии поставлен вновь вопрос.
И разрешен сполна. Как остриями кос
Обрезан стебель трав, и жизнь невозвратима.

Я знаю, римлянин не должен был любить,
Так пламенно любить, как любят только птицы,
Очарования египетской царицы.

Но Парки нам плетут, и нам обрежут, нить.
Я ведал в жизни все. Вся жизнь лишь блеск зарницы.
Я счастлив в гибели. Я мог, любя, любить.

Шаман

Шаман, глушащий сразу в сердце боль,
Волшебник грез и пиршеств веселящих,
А также ссор и слов как нож разящих,
Ты, самокоронованный король, –

Ты, царь царей, ласкающий, доколь
Не бросишь в грязь, как леший в темных чащах,
Сразитель верных, сном смертельным спящих,
Я знал твой быстрый пламень, алкоголь.

Алхимик, то с глазами василиска,
Преобразитель гениев в калек,
То радостный, как звук разливных рек,

То влюбчивый, как ночью одалиска,
Я рад, что знаем мы друг друга близко,
Я счастлив, что прогнал тебя навек.

Яд

Мне чужды сатанинские забавы.
Сновидец – Опий. Власть дает Гашиш
Глубь мерить глубже, тише чуять тишь.
И морфий видит стены в блесках славы.

Но я мои сонеты и октавы
Им не отдам. Мне дорог яд, но лишь
Такой, в котором творчески горишь,
И как вулкан стремишь потоки лавы.

Мой яд – любовь, Любить. Любовь к любви.
Любовь к мирам. Любовь к малейшей мошке.
Ведут мой садовые дорожки

К безмерным тайнам, дремлющим в крови.
Есть сон: был мед, но не хватало ложки.
Есть сон: здесь мед. Всегда. Лишь позови.

Рождение музыки

Звучало море в грани берегов.
Когда все вещи мира были юны,
Слагались многопевные буруны,
В них был и гуд струны, и рев рогов.

Был музыкою лес и каждый ров.
Цвели цветы, огромные, как луны,
Когда в сознанье прозвучали струны.
Но звон иной был первым в ладе снов.

Повеял ветер в тростники напевно,
Чрез их отверстья ожили луга,
Так первая свирель была царевна

Ветров и воли, смывшей берега.
Еще, чтоб месть и меч запели гневно,
Я сделал флейты из костей врага.

Свирель

Журчание пастушеской свирели,
Растущее с рассветным светом в лад.
Движенье удаляющихся стад.
Дремлю. Так хорошо побыть в постели.

На венчиках цветов, как в колыбели,
Оставил росы огненный закат.
Их самоцветам глаз вчера был рад,
Сейчас они вторично заблестели.

Там холодно. А здесь мне так тепло.
Смыкаются усталые ресницы.
Мне все равно, что будет, что прошло.

Ум потонул. Деревьев вереницы.
Лес. Наводненье. Искрится весло.
Поют в ветвях лазуревые птицы.

Волею рук