Тополь на камне

Как в Париже — по-парижски говорят,
Как в Швейцарии — швейцары только водятся,
И над каждым златолобые царят
И у каждого божок и богородица.

Только наше, только наши, только мы,

По-иному приобщаемся и веруем,
Все обычаи, языки и умы,
Зацвели в переродившейся империи.

С вихрем песен — ураганом стар и мал —

Где ни глянь идут со знаменем по улицам,
Чтобы каждый, даже глупый, понимал,
Чтобы всякий, даже дикий, призадумался.

В море мира наши чудо-корабли,

Рулевые наши зоркие и верные;
Эх, Россия, пряха вещей конопли!
Гой ты девушка, Саратовской губернии!

У тебя такой диковинный наряд,

Вкруг тебя уже другие хороводятся…
А в Париже — по-парижски говорят,
А в Швейцарии — швейцары только водятся.

Август 1923 г.

Сергею Есенину

Любимому

учителю моему

Сергею Есенину.

Город кирпичный, грозный, огромный,
Кто не причалит к твоим берегам…
Толпами скал от Москвы до Коломны —
Камень на камне, рокот и гам.

В этом саду соловья не услышишь,

И каменный сад соловья не поймет…
С балкона любуюсь на тучи, на крыши,
На вечно немолчный людской хоровод.

И вот у ворот стооконного дома:

Зеленые крылья, высокий лик,
Буйная песня с детства знакома,
До боли знаком шелестящий язык.

Снились мне пастбища, снились луга мне,

Этот же сон — на сон не похож…
— Тополь на севере! Тополь на камне!
Ты ли шумишь здесь и ты ль поешь?

В этих трущобах я рад тебя встретить,

Рад отдохнуть под зеленым крылом;
Мы ли теперь одиноки на свете!
Нам ли теперь вздыхать о былом!

Тесно тебе под железною крышей,

Жутко и мне у железных перил;
— Так запевай же! Ты ростом повыше,
Раньше расцвел здесь и больше жил.

Я еще слаб, мне едва — восемнадцать,

Окрепну — и песней поспорим с тобой,
 Будем как дома, — шуметь, смеяться,
Мой стройный, кудрявый, хороший мой…

Эта ли встреча так дорога мне,

Шелест ли тронул так душу мою…
— Тополь на севере! тополь на камне!
Ты ли шумишь и тебе ль пою!!!

Январь 1924 г.

Я прилягу на низкий диван