Трава-мурава

С. был занят срочной работой, взяться за замок сразу самому было некогда, а когда освободился — замка на диване не было.

— Лёня, Лёня, где замок?

Лёня входит к отцу и радостно улыбается.

— Замок, говорю, где?

— В дверях.

— Как в дверях?

С. выбежал в переднюю и глазам своим не верит: замок действительно в дверях. Всё на месте, все шурупы, все винтики ввинчены, и сделал это четырёхлетний ребёнок!

С тех пор С. всем говорит:

— Лёнька будет механиком!

Так и талант загубить можно

Тётя Паша, семидесятипятилетняя старуха, ни дня, ни часу не училась поварскому делу. Но мне в первоклассных ресторанах не доводилось обедать так вкусно, как у неё.

Тётя Паша не кухарничала — колдовала. Варит, скажем, она суп. Сельдерея, петрушки, укропчика, ещё какой травки положит — это само собой. Но зачерпнёт ложкой суп, попробует — не то.

Думает, хмурится, пожимает плечами: не хватает чего-то. А чего?

«А ну-ка брошу сухой грибок».

Бросила, опять попробовала и разъехалась в широченной улыбке: вот теперь что надо.

И так с любым блюдом — всегда что-нибудь сотворит неожиданное, найдёт никем не предусмотренную приправу, подливу.

У нас тётя Паша прожила полгода, а затем мы расстались.

— Неинтересно для вас готовить. Малоежки,— сказала она на прощанье и пошутила: — Так с вами и талант загубить можно.

План выполняем

Апрельское утро, на улице весна, солнце, от земли пар, а батареи в квартире раскалены — дышать нечем.

Звоню управдому:

— Что вы делаете?

— А ничего особенного. План выполняем по реализации топлива.

— А зимой, когда было холодно в квартире, как на улице, какой план выполняли?

Смеётся:

— А зимой мы выполняем план по экономии топлива.

На тему воспитания

Виктор Васильцов три года воспитывал племянника-сироту, и что же? К семнадцати годам племянник стал законченным прохвостом.

— Валька,— раз Виктор спросил племянника,— скажи, бога ради, где ты набрался всякой мерзости и пакости?

— У тебя, дядя Витя,— глазом не моргнув, ответил Валька.

— Как у меня? Да разве я когда плохому тебя учил?

— А ты подумай, подумай.

Виктор подумал и заколебался: а может, и в самом деле от него? Ведь он, чтобы правильно, на конкретных примерах воспитывать парнишку, литературку всякую подчитывал — и свою, и зарубежную. Авторитетов на помощь призывал.

Только вот вопрос: почему же он, сукин сын, отбросил всё хорошее, положительное, а всё плохое, отрицательное — взял на вооружение?

Совесть (Из жизни одного известного учёного)

В десятом классе наголо, под нулёвку остриг волосы. Чтобы не ходить на танцы, не убивать время на пустяки. А как же? Мать работает прачкой, по двенадцати часов стоит у корыта, а он развлекаться будет?

Каждый час, каждую минуту — математике!

Дочери

Гостиница в Москве. Горничная. Сгорбленная, бесцветная, худая, без зубов, старуха старухой.

— Сколько же вам лет, бабушка?

— Не бабушка я. Бабушкой-то меня жизнь сделала. Муж умер в пятьдесят восьмом году, оставил четырёх детей. И вот всех я вырастила, всем дала образование, а сама осталась без пенсии.

— ??

— На службу не поступала. 70—80 рублей дадут — разве прокормишь их? Вот я и ломила где только могла. Всем подрабатывала: стиркой, нянькой была, шила… Да всего не перечислишь.

— Ну, я думаю, такую мать и без пенсии прокормить можно.

Старуха вдруг расплакалась.

— Что вы, не только не кормят, на порог не пускают. Одна в Алжире была — матери стыдится, у другой муж видеть меня не хочет… А третья… Третья привезла ко мне на днях Алёшку, внучонка: поводись. Я поводилась день, а вечером повезла к ним. Только разделась, не успела отпыхаться: «Мама, собирайся: у нас гости будут».

Разговор услышала внучка Ирочка, пятнадцати лет: «Мама, что ты делаешь, ведь это наша бабушка».— «Не суйся, когда не спрашивают».

Ну, я оделась. Попомни, говорю, моё слово: и ты будешь старухой. И тебя дети выгонят.

Вздохнув, старуха продолжала:

— Четвёртая дочь — парикмахер. Эта бы и ничего, терпит меня, так гулёна. Связалась с одним шестидесятилетним. А его посадили — растратчик. Вот и переживает. На семнадцать килограмм похудела. А такая была красавица. Как игрушечка. Сюда зайдёт, не верят, что у меня дочь такая. А теперь попивает, каждый день попивает. Деньги есть. С одного Бориса двадцать пять рублей получает, мастер своего дела. Борис — епископ какой-то. Раз в месяц на машине приезжает. Голову вымоет, подстрижёт — двадцать пять рублей. Ну и скажет: мама, сходи за бутылкой.

Завет отца

Илью Мироновича ценили и почитали на фабрике. Лучший столяр. По тем же стандартам работал, что и другие, но как всё делал! Прочно, чисто, красиво. Глаз не оторвёшь от его изделий. И потому продукция Мироновича до широкого покупателя не доходила. Её скупали, что называется, на корню. На неё на самой фабрике была очередь, список специальный даже был заведён.

Но вот пришёл новый директор — и сразу же выговор Мироновичу за невыполнение плана.

Миронович подал заявление об уходе.