Тропами Яношика

Еще раз окинув хозяйственным взглядом поверженную сосну, по-богатырски разметавшую на земле свои огромные зеленые ветки, горар направился к дому Эстова.

Пан Черный не знал, что всю эту сцену Фримль разыграл специально для того, чтоб найти предлог для разговора с Эстовым, не вызывая при этом подозрения Шимона. Сосна была большая, ее спилили по заданию горара сразу же, как закончилась ловля ночного гостя и гардисты, взяв с больного старика Эстова подписку о невыезде, ушли. О гнусной деятельности Черного горар догадывался уже давно. И вот теперь убедился в этом окончательно.

— Кого взяли? — сразу же спросил он у бачи, когда вошел в дом.

— Рудо! — ответил тот совершенно убитым голосом и кое-как встал с постели.

— Я так и думал! Надо было мне самому прийти за лекарством.

— Ты хоть теперь забери его, — сказала бабичка.

— Это все из-за горячности Рудольфа! Поторопился он. Русский доктор сделал укол, и парню уже лучше. Они ведь, этот Ежо да Рудо сначала все не могли притереться друг к другу. Потом подружились. Рудо готов был ради Ежо на все, вот и побежал… А вам худо? — спросил горар бачу.

— Да как будто лучше, — ответил тот. — Если бы не эти бешеные волки, которые ночью ворвались, я бы уже, наверное, выздоровел.

— А вы ложитесь!

— Как же я могу лежать, когда схватили Рудо?

— За тем я и пришел. Это дело мы так не оставим! Сразу они его не расстреляют, будут допрашивать, а в течение трех-четырех дней мы что-нибудь придумаем. Теперь, когда партизанское движение ширится, не должен погибнуть от рук гардистов ни один партизан! Остерегайся Шимона Черного. Рудольфа предал он.

— Так я и знал.

Вышел горар из дома вместе с хозяйкой, громко обвиняя Эстовых в бесхозяйственной рубке леса. Грозил штрафом, судом, и так, с громкой бранью, направился к срубленной сосне, где ожидал его Черный…

В том, что товарищ попал в беду, Ежо считал виновным только одного себя. Лишь теперь он осознал, как бывал несправедлив к нему. Стал вспоминать по порядку все дни, проведенные с Рудольфом, и открывал для себя такие прекрасные черты его характера, которых не замечал в нем даже Пишта, лучше всех знавший Рудольфа.

Николай Прибура считал, что надо немедленно напасть на жандармерию и освободить Рудо — сил теперь на это хватит. Но Владо не решался на такую вылазку без согласования с командованием бригады, а оно третий день было где-то занято своими делами. Замещавший в это время командира бригады Березин тоже не решился нарушить уговор не трогать жандармов, многие из которых относились к партизанам доброжелательно.

В отряде Владо нашелся партизан Ян Грчка, чья сестра работала телефонисткой и дружила с одним жандармом. Втайне от командира Ян Грчка и Николай Прибура решили встретиться с ней. Поздно вечером они отправились в село.

Вечером выпал небольшой мелкий дождик. Идти по освеженному лесу было легко и приятно. Однако они не шли, а почти бежали. Сначала Ян еще строил всякие планы, советовался с Николаем, но потом, разгоряченный, забыл обо всем на свете и с разгону чуть не влетел прямо на улицу деревни.

Николай остановил его в густом березнячке, почти перед самым домом, который Ян назвал своим.

— Остынь маленько, а то наделаешь глупостей, — сказал он. — Ты пойдешь сначала вон к тому сарайчику в огороде, а потом потихоньку подкрадешься к дому. А я все время буду с автоматом начеку. Если свистну три раза, беги вдоль речки за село.

На счастье ночь была темной. Ветер гнал по небу густое месиво туч, а по земле — волны тумана.

Когда Ян подошел к окну, то увидел в комнате за старым рассохшимся столом сестру Юсту. Она штопала что-то настолько изорванное, что нельзя было точно определить: рубашка это, брюки или просто какой-то балахон. Посреди комнаты стоял раскрытый чемодан.

«Неужели собирается куда-то уезжать?» — с тревогой подумал Ян.

Встреча с сестрой была трогательной. Она долго плакала, прижимаясь к брату, не в силах сказать ни слова.

— Возьми меня с собой, не останусь я тут больше ни минуты! — взмолилась она, наконец, всхлипывая и вытирая руками слезы. Потом рассказала, что матери с отцом пришлось уехать в Детву после того, как в Брезно остановился военный завод, где работал отец.

Ян кое-как успокоил сестру и объяснил ей, что его сюда привело. Услышав о партизане, который попал к жандармам, девушка тут же погасила свет.

— Если б я могла чем-нибудь: помочь этому парню! — всплеснула она руками. — Я слышала о нем от Ондро Крамаржа. Он не знает еще, кто такой этот Рудо.

— Передай как-нибудь Рудольфу, чтобы шел на всякие хитрости, затягивал время, пока мы что-нибудь придумаем.

— Ну что вы можете придумать? У них теперь два пулемета!

— Попросим помощи у десантников, — не признаваясь в том, что уже сами в силах справиться с кучкой гардистов, заявил Ян.

— Если бы у них только и было дела, что освобождать заключенных, так они вырвали бы из лап гардистов тех, которые уже по нескольку месяцев сидят в Банска-Бистрице!

— А кто там сидит?