Тропами Яношика

— Что, мы заберемся на необитаемый остров, и война мимо нас проплывет, как ледоход по реке? — Иланка притопнула ногой, потребовала говорить без загадок, если он действительно серьезно думает о их будущем.

— Через пять дней с партизанами будет покончено, — таинственно сообщил Шробар. — Мы с тобой взлетим высоко!

— На Фатру? — захохотала Иланка. — Но там теперь партизанское гнездо.

— Фатра после этой операции будет дурно пахнуть. Мы получим кучу денег и уедем в Швейцарию. А тут пусть воюют сколько хотят.

— Это что ж, у нас будет столько денег, что хватит на всю жизнь, да еще в Швейцарии? — высоко подняв брови, с наивным видом спросила Иланка. А сама подумала: «Хочешь заработать деньги за уничтожение партизан, раз говоришь, что Фатра будет дурно пахнуть. Но какую же подлость ты задумал?..»

— Ила, я ухожу. До субботы вечером. Встретимся у тебя дома, — посмотрев на часы, заторопился Шробар.

— Как, мы столько времени не увидимся?

— Это нужно для приближения нашего счастья. Будет скучно, покатайся на моем мотоцикле. Только за город не выезжай!

— Зачем же мне подставлять голову под партизанские пули?

— Задание у меня опасное, ты, наверное, догадываешься, — с волнением сказал Шробар. — Разреши хоть на прощание поцеловать тебя…

— Когда взлетим! — отшутилась Иланка.

На второй день Иланка сходила к его матери и убедилась, что Шробар действительно выехал куда-то на пять дней. Мать была с Иланкой очень ласкова. Визит девушки она восприняла как благосклонность к сыну, да и к ней самой.

Иланка уже не раз каталась на шробаровском мотоцикле. И сейчас мать охотно ей дала ключи от гаража, но советовала не ездить допоздна.

— А уж если доездишься до патрульного часа, оставь машину у себя. У вас там кругом все запирается, — сказала она. — Впрочем, я не боюсь за машину. Теперь больше воруют жизнь людей, чем их вещи…

Иланка села на мотоцикл и уехала из города.

С переселением на новую квартиру она потеряла связь с бачей. Зато в матице Словенской нашла людей, которые охотно бы помогли партизанам в любом деле, могли сами здесь что угодно напечатать, а могли дать шрифты, станок и даже бумагу. Об этом надо было срочно сообщить Лонгаверу, и Иланка решила воспользоваться отсутствием Шробара, который своей опекой связывал все ее действия. Надо пробраться в горы к баче, это безопаснее, чем заезжать к нему в село. К тому же там, в селе, бабичка Мирослава, хитрая и осторожная, неизвестно еще, как она отнесется к Иланке.

Чтобы уехать на весь день, надо отпрашиваться на работе. Да и Шробар это потом узнает. Другое дело — ночь.

Уже в темноте она добралась до ущелья, в верховье которого знала тропку к шалашу бачи. Оставила тут мотоцикл и пешком пошла дальше. Но не прошла и ста метров, как ее остановил необычно одетый автоматчик. Он был в светло-сером дорогом костюме, но в простых солдатских сапогах, на светлой велюровой шляпе алела тесемка, а на ней горела красная звездочка с серпом и молотом…

Иланка и обрадовалась этой встрече, и испугалась ее. Что она скажет партизану? Бача знает ее и то, может, не совсем верит, а этот…

— Девушка, вы что-то потеряли, — весело заговорил партизан.

Иланка растерянно покачала головой. Что она могла потерять, если у нее ничего с собой не было?

— А мотоцикл?

Тогда девушка осмелела, сказала, что на гору мотор не тянет, а ей нужно к баче.

— Как зовут бачу, который вам нужен?

— А вы кто? — недоверчиво спросила в свою очередь девушка.

— Разведчик партизанского отряда имени Яношика.

Немного подумав, Иланка назвала фамилию бачи.

Партизан улыбнулся.

— Знаю такого и бабичку его…

— Мирославу! — подсказала Иланка.

— Целую зиму кормили наш отряд, когда нас было еще только пятеро. — Ну а вы к нему зачем?

— Дело у меня.

— Нельзя. Теперь горы вокруг Прашивой — наши, партизанские. Посторонних мы не пускаем.

— Я не посторонняя для бачи, у меня к нему дело… Очень важное дело.

— Ну, если так, тогда идем к нашему командиру, пусть он решает.

Пока шли по зарослям, он исподтишка рассматривал незнакомую красавицу, одетую с большим вкусом. Их остановил другой партизан. И первый попросил вызвать второго начальника заставы.

Откуда-то из темноты явился Ян Налепка, шахтер, которого Иланка однажды встречала у бачи. Он узнал девушку и без слов повел в колибу, искусно устроенную в скале, где горела свеча и двое спали на нарах. Ян Налепка предложил кофе, но Иланка сказала, что ей нужно как можно скорее попасть к баче. Ради этого она согласна сутки не есть, не пить.

На перевал, с которого виден Камень Яношика у шалаша бачи Лонгавера, поднялись, когда уже совсем рассвело. Небо было светло-голубое, теплое. А внизу полыхал алый язычок пламени. Налепка пояснил Иланке, что это флаг советских партизан, устроивших на Прашивой свой лагерь.

Солнце взошло за горами, в низине. Первые лучи, брызнувшие в небо, осветили и без того алый партизанский флаг.