Тропами Яношика

Иланка остановилась — у нее перехватило дух от волнения. Совсем недавно прибегала она сюда вся дрожащая от страха, чтобы предупредить бачу о замыслах жандармов. И вот теперь тут, как на острове свободы, поселились партизаны, которые никого и ничего не боятся. Она прищурила глаза, чтобы лучше рассмотреть этот флаг, который казался ей ярко пылающим факелом, поднятым над миром кем-то сильным и бесстрашным.

Теперь Иланка шагала так быстро, что Ян с трудом поспевал за нею, удивляясь откуда у этой девушки берутся силы. Ведь целую ночь в пути!

— Скорей, Янош, скорей! Мы должны успеть к завтраку! — наконец не выдержав, воскликнула она.

— Ну я ж давал тебе бутерброд. На, еще перекуси на ходу.

— Не то, Янош! Не то. Идем скорее!

Вся огромная лысина Прашивой, залитая утренним солнцем, напоминала многолюдный, шумный город, а Камень Яношика — его неприступную железную крепость.

Между палатками, которые были разбиты на склонах голи, под буками, как по улицам, с громкими песнями маршировали отряды вооруженных людей. Ничего не осталось тут от шалаша бачи Лонгавера.

— Это из бригады Героя Советского Союза Егорова! — любуясь выправкой партизан, заметил Ян. — Здесь школа для новобранцев. А сегодня, видно, что-то готовится, потому что маршируют не только новобранцы.

Из-за скалы появился отряд словацких младших командиров. Эти шли с винтовками «на плечо» и так чеканили шаг, что земля гудела. Следом двигались словацкие солдаты. Они протяжно пели старую, суровую солдатскую песню.

Жадно вслушивалась Иланка в переделанные на партизанский лад знакомые слова.

И тут словно пламенный вихрь ворвался на голю — быстро, как на штурм, как на баррикады, пошли французы. Стройные, подтянутые. Они были в новой форме словацких офицеров, но с красными партизанскими ленточками на синих сдвинутых на бок беретах и с трехцветными нашивками на рукавах. У их командира да красной ленточке горела звезда.

Иланка сначала не поняла, что за песню поют эти люди. Лишь потом разобрала немного искаженный мотив уже знакомой ей «Катюши».

— Это они взорвали тоннель у Жилина! — с гордостью кивнул в сторону французов Ян.

— Словно начиненные ненавистью! — Она долгим взглядом проводила их.

— Яно, мы тут найдем бачу? — спросила Иланка.

— Он теперь представитель Словацкого национального совета в бригаде Егорова и должен быть в штабе, — ответил Ян.

Внимание девушки привлекли двое партизан, которые стояли на самой вершине Камня Яношика, под высоко вздернутым флагом. Главные дозорные.

Эх, сама героя провожала
В дальний путь, на славные дела.
Боевую саблю подавала,
Вороного коника вела.

Эти слова незнакомой Иланке песни послышались с северной стороны горы, откуда быстрым походным маршем двигался отряд словацких добровольцев, по большей части детвян. Почти все они были в кожаных жилетах с вышитыми манишками, в полотняных штанах, широких, но коротких как юбки, с кружевами внизу по оборке, в черных шляпах, многие с валашками вдобавок к современному оружию.

Этот отряд обогнали двадцать всадников на горячих вороных конях. Мадьяры! Девушке так полюбилась песня, которую пели они на польском языке, что она смотрела им вслед, пока не дослушала до конца.

Конец песни был таким красноречивым, что Иланка его сразу запомнила:

И згине враг и падне враг
З рэнки людовых масс!

За Камнем Яношика вдруг началась оружейно-пулеметная пальба. Иланка вздрогнула, остановилась.

— Не бойся, — успокоил ее Ян, — это новобранцев обучают.

Перед входом в огромную пещеру у подножья Камня Яношика стояло два автоматчика.

Ян и Иланка вошли в довольно просторное помещение штаба. Это была большая брезентовая палатка, разбитая под высокими сводами пещеры…

Вчера через проверочную заставу за один день прошло более сорока человек. И только один не прошел — пастух в белых вышитых штанах, коротких как юбка, в маленькой шляпке на голове и в кургузой жилеточке, совсем не закрывающей спину. Он заявился со своей девушкой, напуганной до смерти.

«Слишком грамотно говорит для пастуха», — сказал о нем Газдичка. А между командиром и комиссаром отряда была договоренность: если кто-то из добровольцев настораживает, вызывает подозрения, то, не обсуждая, отклонять его просьбу о принятии в партизаны.

— Куда ж мы теперь? — огорченно спросил пастух, когда ему отказали.

— Идите на кухню, там вас покормят. А потом отправляйтесь домой, — ответил Газдичка. — Адрес ваш я записал, надо будет, вызовем.

— Ну-у, станете вы всех вызывать! — недоверчиво проворчал парень и, взяв девушку за руку, неохотно Доплелся к старому буку, под которым дымилась походная кухня.

Этот случай уже к вечеру забылся. Слишком много было разных дел.