Царство. 1958–1960

— Так товарищ Мао реагирует на нашу критику: одной рукой побирается, деньги просит, а другой уже нож наточил! — поперхнулся от возмущения Никита Сергеевич. — Намудохаемся с ним! Странно, что его до сих пор соратники не кокнули.

— Он в таких делах чемпион. Недавно своего начальника охраны прибил.

— Многих запугал, многих замучил, — подтвердил посол. — А для народа спектакли устраивает. На днях реку переплыл.

— Какую реку?

— Около города Ухань протекает река Янцзы. Солидная река, очень широкая. Мао Цзэдун объявил, что её переплывёт. На берегу собралась огромная толпа, может в миллион человек. Шёл мелкий дождь, было пасмурно и прохладно. Руководители бросились в воду, плыли рядом, чтобы на пути вождя не оказались водовороты. Кто-то утонул, река не шуточная! Мао переплыл реку три раза.

— Клоун! — скривился Хрущёв.

— Такие спектакли отвлекают людей и укрепляют величье вождя, — позволил дать оценку событию Червоненко.

— Жабёныш! — выдавил Никита Сергеевич, но выводы посла ему не нравились. — Не пойму, чему тут можно удивляться, что тут за геройство?

— Люди измучены, и у них нет никакого другого занятия, как работать, а тут что-то необычное происходит, и оформляется событие вроде праздника, торжественность, музыка, флаги.

— Хитрый, бес!

— Надо готовиться к войне! — задумчиво проговорил Микоян.

— Какая война, Анастас?! Мы его одной левой!

— У них теперь бомба есть, атомная!

— Будь она неладная! — тяжело вздохнул Первый.

23 июля, суббота. Никелина гора.

Вишневый «Мерседес» на Николиной горе примелькался. Ян зачастил к новой знакомой и уже через месяц стал в посёлке своим. С тех пор, как кончился дождь и на Подмосковье обрушилась жара, всё свободное время они проводили на реке. Жара не отпускала ни днём, ни ночью, даже в полной темноте изможденные зноем люди спешили к берегу — купания стали единственным спасеньем. Каждый день с раннего утра и до позднего вечера пляж был забит до отказа. Местные облюбовали себе ещё один милый уголок у воды, напротив дачи академика Капицы. Здесь хоть как-то можно было развернуться, ведь основная масса жаждущих остудиться устремлялась на небезызвестный Дипломатический пляж, его посещала и Лёля. Всякий раз она появлялась в новом купальнике и новой шляпе.

— Ты неотразима! — повторял зачарованный Ян.

Лёлина смуглая кожа точно дразнилась в чересчур открытом наряде. Ян уж больно пристально смотрел на стройную знакомую, наблюдая, как она заходит в воду, выходит из воды, встряхивая головой, старается лучше просушить полотенцем волосы, он прямо лип к девушке глазами.

— Купальник разглядываешь? — подметив чрезмерное внимание, спросила испанка.

— Нет, тобой любуюсь!

В ответ Лёля только улыбалась, чем ещё больше сводила с ума по уши влюблённого спутника. А Ян не мог отвести глаз, созерцая, как она идёт, плавно покачивая бедрами, грациозно садится, встаёт. Казалось, каждое её движенье выписано маститым художником!

— Когда смотрю на тебя, просто дурею! — признавался он.

— Тогда смотри в другую сторону!

За время их знакомства лобановская дача стала наполняться вещами — Ян никогда не приходил без подарка. В первый раз были розы. Теперь цветы завозились в дом регулярно, чтобы вазы не пустели. На следующий раз воздыхатель притащил магнитофон, уже не такой громоздкий, как его полированный собрат, стоящий у Лёли в гостиной.

— У меня уже есть магнитофон! — пожала плечами испанка.

— Это последнее слово техники! — оправдывался Ян. — Оцени звук? — И он прибавлял громкость. Магнитофоны в Москве стоили целое состояние!

Ян понял, что не произвёл должного впечатления. На другой день в дачу затащили двухметровую работу Айвазовского, что-то наподобие «Девятого вала», только без тонущих людей, одни свирепые волны.

— Куда такую громадину?!

— Сама решай! Или не нравится?

— Очень нравится!

— Дивное море! Я мечтаю пригласить тебя на юг! Поедем?

— Это твоё официальное приглашение? — кивнула на картину испанка.

— Можешь считать, что да!

На переднем плане шедевра поднималась волна необыкновенной высоты.

— В таких волнах мы купаться не сможем! — смеялась Лёля.

— Мы будем держаться за руки! — отвечал воздыхатель.

Картину определили в гостиной над диваном, она заняла полстены!

— Твои родители не будут ругаться за самодеятельность?

— Этот мой дом, так что ругаться здесь могу только я! — безапелляционно заявила Лёля.

Ещё через день перед глазами предстала другая картина, вполовину меньше первой, кисти знаменитого художника Константина Маковского «Портрет молодой девушки». Молодая особа была изображена в полный рост и одета в красное, расшитое жемчугом, платье.

— Княгиня Барятинская! — отрекомендовал полотно Ян. — Что, хороша?

— Хороша! — не смогла сдержать восхищенья Лёля.

— Она похожа на тебя.

— Чем же?

— Такая же прекрасная!