Цена спокойной жизни

Итак, привыкший к своему специфическому миру, Петр был чудом вырван из него и брошен чьей-то шутливой рукой в общество совершенно противоположное. Каждое лето он был вынужден проводить в интернате, но случилось так, что в этом году зимой к ним в интернат пришли христиане и стали проводить воскресную школу. С этого все и началось. Честно говоря, ему не очень-то нравилось все это, но заведующая, женщина весьма деспотичная и амбициозная, из каких-то только ей ведомых побуждений, не только разрешила проводить эти занятия, но и устроила их обязательные посещения. Таким образом, не желавшие ходить в воскресную школу дети должны были иметь дело лично с ней. Естественно, все предпочитали общение с христианами, поэтому прогуливать эти занятия никто не собирался. Ближе к лету руководитель воскресной школы, узнав, что есть дети, которые не могут оставить интернат на каникулы, предложил таковых отправить в христианский лагерь для подростков. До самого лета Петя не знал, что его уже определили в лагерь, и ему неминуемо предстоит отправиться с чужими людьми в незнакомое место. Уже само название «лагерь» пугало мальчика до безумия, а одна только мысль о приближении этого дня бросала его в дрожь. Конечно, христиане казались ему добрыми людьми, но что они собой представляют в реальности, он понятия не имел. Все их уроки он просыпал, ведь никто не требовал от него внимательно слушать и потом сдавать экзамены, а времени для сна в интернате всегда не хватало. Да и были они на его территории, поэтому, возможно, и притворялись таким хорошенькими. Несмотря на свой возраст, Петя уже столько хлебнул в своей жизни, что мог с уверенностью сказать, что таких добрых людей не бывает, и обычно чем добрее человек выглядит перед нужными людьми, тем страшнее заглянуть ему под маску в личном общении. Он много раз видел, как слащаво разговаривает заведующая с родителями своих воспитанников, и много раз испытал на своей шкуре, как жестока она может быть с детьми без всякого на то видимого повода.

Неожиданно сопки сменились скалистым ущельем. Резкая перемена заставила обратить на себя внимание. Все пассажиры припали к окнам, и в салоне воцарилась непродолжительная тишина. Дети восхищались голыми отвесными скалами, но это длилось недолго. Петя же никогда в жизни не видел такого зрелища. С одной стороны от автобуса — стена серая с красноватым оттенком, а с другой — почти белая.

— Странно, — вдруг произнес мальчик, сидевший рядом с Петей и до этого постоянно болтавший с двумя девчонками с другой стороны.

— Что странно? — спросил Петя и повернулся к нему.

— Странно, что с одной стороны дороги стена белая, а с другой — красная, — невозмутимо объяснил тот.

— Отчего же странно?

— Не знаю, — немного смутившись, ответил тот. — Я часто бывал в горах, но нигде не видел ничего подобного.

— А что там, в горах? — как-то кисло улыбаясь, спросил Петя.

— В горах? — смутился от такого простого вопроса мальчик. Он никогда раньше не думал об этом, и теперь не знал, что ответить. — Ну, в горах весело.

— Весело? — презрительно скривился Петя.

— Да, весело, — уже более твердо ответил его собеседник.

Разговор явно не клеился, и Петя вновь отвернулся к окну. Но его сосед был, видимо, не из тех, кто быстро сдается. Он залез в свой маленький рюкзачок, вынул небольшой сверток и между делом спросил:

— А тебя как звать?

— Петром, — услышал он сухой ответ.

— Петя, значит, а меня — Славик, — удовлетворенно выпалил он и приветливо улыбнулся, когда Петя равнодушно повернулся к нему. Затем развязал сверток, и по салону пошел дух копченой колбасы.

Петя старался не смотреть в его сторону, потому что боялся выдать свои желания. Как только он унюхал запах, его рот тут же наполнился слюной. Последний раз он ел еще вечером в интернате. Завтрака уже не было, и вот с самого утра в автобусе он не имел и крошки во рту. Говорить о копченой колбасе и вовсе не приходилось, она была для него одним из детских воспоминаний.

— Есть хочешь? — просто спросил его Славик.

— Нет, спасибо, — тихо ответил он и шумно сглотнул.

— Да ты не стесняйся, — подбодрил его сосед. — Уже давно время обеда прошло, а по твоему настроению можно сказать, что ты и не завтракал.

— Вот еще! — буркнул Петя и уверенно взял кусок колбасы с хлебом. Но сделал он это с таким видом, как будто просто хотел доказать, что он ничуть не стесняется. Но от внимания Славика не ускользнуло, с каким наслаждением он уплетал колбасу и как поспешно потянулся за следующим куском. Затем в ход пошли вареные яйца и домашняя сдоба. Когда все это залили сверху минеральной водой, настроение у обоих сразу улучшилось.

— Как ты думаешь, долго нам еще ехать? — спросил Петя.

— Понятия не имею, — заглядывая через Петькино плечо в окошко, рассеяно пробубнил Славик. — Может, час, а может, и десять.

— Да ну?!

— Вот тебе и «да ну»! Прошлым летом мы в другой лагерь ездили, так целых восемнадцать часов тряслись.

— Ого! — откровенно изумился Петя. — И как часто ты бываешь в лагерях?

— Каждое лето.

— Так ты тоже из интерната? — обрадовался Петя.