Цена спокойной жизни

По мере того, как подходил к концу месяц его пребывания в лагере, все ближе становилась минута расставания. Это была еще одна тягостная мысль, которая все чаще приходила Пете в голову. После всего того, что он здесь увидел, возвращаться в интернат? Эта мысль очень тяготила его. Он знал, что скоро все закончится, и ему предстоит провести больше месяца в компании пьяного сторожа, часто испытывая чувство голода. А потом, как к его дружбе с Иисусом отнесутся ребята из интерната? Он знал ответ на этот вопрос, и от этой мысли мурашки пробегали по его спине. В интернате не было верующих, это не то место, где должен жить христианин, думал Петя, и тоска неизвестности и безысходности сжимала его сердце, как это было месяц назад.

Славик, который теперь часто был рядом с ним, заметил перемену в его настроении и спросил в чем дело.

— Скоро нам придется распрощаться, — печально ответил Петя. — Ты вернешься домой, а я — в интернат, и, возможно, мы больше уже никогда не увидимся.

— Но ведь я смогу приезжать к тебе в гости? — пытался найти хоть какое-то утешение для себя и Пети Слава.

— Да. Но обещаю, тебе там не понравится.

— Почему?

— Потому что там нет христиан.

— Но ведь там будешь ты!

— Да, я там буду, но будет ли со мной Христос? Вот это вопрос!

У Славика от изумления округлились глаза.

— Но ведь ты жил там раньше, и я нисколько не сомневаюсь в твоей вере.

— Сейчас я верю, но в интернате я не знал Бога, — признался Петя и опустил глаза.

— Так как же ты попал в этот лагерь? — недоумевал Славик.

— Сам не знаю.

— Вот это новость! — и Слава ободряюще хлопнул друга по плечу. — Надо же! Родился новый человек, но об этом никто не знает. Об этом можно книгу писать. Слушай, а как в интернате относятся к христианам? — вдруг спохватился он.

— Я думаю, их презирают, — это прозвучало так зловеще, что веселость с лица Славика как рукой сняло.

— Да-а-а! — многозначительно произнес друг, задумавшись. — Ты только не отчаивайся. Я полагаю, что для тебя сейчас не самое лучшее время для возвращения в интернат. — Петя обречено кивнул. — Не горюй, мы что-нибудь придумаем.

На следующее утро Слава с загадочным видом подошел к Пете и сказал:

— Дело сделано!

— Что? — не понял тот.

— Решено, ты не возвращаешься в интернат, а едешь ко мне домой до начала учебного года.

— Кем решено? — удивился Петя.

— Мной и моей мамой, — радостно отрапортовал друг. — Вчера я звонил домой и выяснил, что думает об этом мама, а она, как я и предполагал, очень даже «за».

— Ты уверен в этом? — недоверчиво спросил Петя.

— Обижаешь! — и Слава скорчил обиженную гримасу.

Но Петя уже бросился к нему, и они стали обниматься.

В Петину жизнь снова вернулась радость. Он получил большое облегчение оттого, что Славик не осуждал его за обман, а напротив — обрадовался. Для Пети это пока еще было странно и не совсем понятно, но менее добрым оно от этого не стало.

В последний день лагерного сезона было много слез. Такие моменты никогда не нравились Пете, поэтому он старался уединиться, чтобы разлука прошла незримо, так легче пережить расставание. Их автобус отправлялся ночью, чтобы утром уже быть на месте. Хотя дорога в горах ночью казалась опасней, на самом деле днем на узких серпантинах дороги было такое скопление транспорта, что следование большого груженого автобуса было более рискованным.

Петя в последний раз посмотрел на усыпанный огнями фонарей лагерь и вошел вслед за Славой в автобус. Ночью в горах нечего рассматривать, поэтому к полуночи юные пассажиры заснули сладким, здоровым сном.

Мама Славика оказалась маленькой, худенькой, но чрезвычайно подвижной женщиной со смуглым лицом и вздернутым маленьким носиком. Заколотые особенным образом волосы делали ее похожей на старшеклассницу. Она встретила их на автовокзале и стала радостно обнимать обоих. Поначалу такое обращение вызвало у Пети неприятное ощущение, но потом он заметил, что происходящее вполне искренне, и его тут же потянуло к этой радушной женщине. По дороге домой они со Славиком молчали, а мама щебетала и щебетала, рассказывая все новости, которые приключились во время отсутствия Славика. Умер какой-то старичок, видимо, мало знакомый Славе, потому что он на эту весть почти не отреагировал; кто-то женился; кто-то поступает в медицинское училище и так далее. Это длилось минут пятнадцать, а потом она, наконец, спросила:

— А как же вы в лагере отдохнули?

Тут настала очередь Славика. Он оказался достойным сыном своей матери и завелся, по меньшей мере, минут на сорок. Без удержу он изливал на маму свои эмоции, которые пережил в лагере. Мама была такой эмоциональной слушательницей, что наблюдать за ней было интересней, чем смотреть фильм по телевизору. Она то вскрикивала, то отчаянно зажмуривалась, то хлопала в ладоши, так что Петя, который шел рядом с ними молча, совершенно не скучал, а напротив, наслаждался общением.