Цена спокойной жизни

«Как я мог попасть в такое положение?! Кто подсунул мне эти вещи? Это, наверняка, староста. Он меня терпеть не может и теперь хочет избавиться от меня. Кто же мне теперь поверит? Что же делать? Надо бежать! — мысли приходили в голову одна за другой, теснились, группировались, опережали одна другую. — Бежать! Но как? — Петю трясло от волнения. — Через пятнадцать минут за мной придут, надо неожиданно для охранника ударить его по голове и бежать к выходу. — Его лихорадило все сильнее, но вдруг слабый голос разума проговорил к нему: — Бежать? Но ведь ты не помолился! — Петя машинально упал на колени с твердым намерением произнести короткую молитву. — Так, — думал он. — Надо собраться с мыслями. Буду просить благословения на побег. А разве можно просить благословения на побег? Как же я ударю охранника? А если меня поймают, не будет ли побег признанием вины? Но ведь я не виновен! Истина не боится проверки! Если Господь направил меня сюда, значит, Он хочет научить меня чему-то. Может быть, здесь нужна моя помощь, как в Ниневии? Если я буду противиться, то непременно попаду во чрево кита, это должно быть намного страшнее, может быть, колония. Только не колония! Господи! — в отчаянии заломил руки мальчик. — Господи, только не колония! Я не вынесу этого испытания! Боюсь стать прежним, Боже мой! Благослови меня, умоляю тебя, чтобы я вернулся в интернат, я буду Тебе служить еще усерднее, буду любить Тебя еще сильнее, не дай лукавому втоптать меня в грязь. Ты же знаешь, ребята пропадут без меня, — пытался он урезонить Бога, но в сердце было тихо, как в колодце. Бог не давал ему мира. — Боже! Боже! Мне кажется, я знаю, что Ты собираешься сделать! — и мальчик разразился отчаянными рыданиями. Истерика долго сотрясала его, лежащего на холодном бетоне, пока, наконец, способность мыслить не вернулась снова. — Господи, если я все же буду там, я хочу, чтобы Ты все время был со мной, потому что только с Тобой я смогу там выжить, и я верю в это». Как только он подумал об этом, на него тут же сошло спокойствие, и в сердце поселились мир и благостный покой. Теперь и эта мрачная комната казалась светлее, и предстоящий допрос был не так страшен. Петя понял, что Господь исполнил его последнюю просьбу, и от сознания этого к нему вернулась радость.

Громыхнула дверь. На пороге показался уже знакомый сержант. Он тупо уставился на мальчика. Петя сидел на полу с всклокоченными волосами, заплаканным лицом и сияющей улыбкой. Такой странный внешний вид должен был показаться сержанту признаком сумасшествия. Наверное, ему уже приходилось встречаться с подобными явлениями, поэтому он немного отступил в коридор и озабоченно присмотрелся к арестанту.

— На выход! — скомандовал он и с сомнением посмотрел на спокойного парня.

Петя невозмутимо пошел впереди него, а тот командовал, куда поворачивать.

Кабинет следователя был узкий, душный, с низким потрескавшимся потолком. С потолка на изогнутом толстом кабеле свисала такая же, как в коридоре, тусклая лампочка.

— Присаживайся, — предложил Петренко и взглядом указал сержанту, что он свободен.

Петя присмотрелся к лейтенанту. Суровый вид мужчины не смущал мальчика, ему нравились манеры этого человека, его форма, улыбка. Хорошо, наверное, иметь отца, подумал он, и вздохнул.

— А у вас дети есть? — вдруг поинтересовался Петя.

— Есть. Два сына и дочь, — серьезные стальные глаза пронзили мальчика с целью понять причины вопроса. — А почему ты спрашиваешь?

— Им повезло, — печально сказал Петя, так и не ответив на вопрос. Лейтенант смущенно кашлянул.

— Будем начинать, —он щелкнул кнопкой диктофона и спросил: — Петя, расскажи мне, что ты делал в ночь с такого-то на такое-то. Помни, что чистосердечное признание смягчает наказание, — добродушно добавил он.

— Каждый вечер, точно по звонку, я ложусь в свою постель и сплю до рассвета, — твердо и отчетливо сказал диктофону Петя.

Петренко недовольно сморщился.

— Я полагал, ты будешь умнее. Откуда у тебя этот клей и деньги?

— Их кто-то мне подкинул, — так же твердо ответил Петя.

— У тебя есть предположения, кто мог это сделать?

— Да, думаю, это был Лютый.

— Кто такой «Лютый»?

— Это наш староста.

— Хорошо, проверим, — лейтенант что-то быстро записал в блокноте и продолжил: — Ты утверждаешь, что никогда раньше не видел этот клей?

— Нет, никогда не видел.

— Сколько денег было в сумке? — продолжал он.

— Откуда ж мне знать? — удивился вопросу Петя.

— Кто еще мог знать, где находится твой ящик?

— Кто угодно, все могли знать.

— Так я и думал. Хорошо. На сегодня хватит, завтра я уточню некоторые детали, и мы с тобой еще разочек встретимся для разговора, — сказал следователь и щелкнул кнопкой диктофона.

Как по волшебству, явился сержант и повел Петю назад в ту же комнату.

Что же чувствовал наш герой, когда вновь остался один? Ему был жутко и тоскливо. Горе сковывало его сознание, а страх поминутно запускал прямо в сердце свои холодные щупальца. Временами он впадал к какое-то оцепенение, и тогда ему становилось легче, потому что он ничего не понимал, не чувствовал, не замечал.