Цена спокойной жизни

У него забрали все личные вещи, от Библии до ремня, и только одно утешение было у него — молитва. Она придавала ему бодрости хотя бы на некоторое время и сохраняла его сознание от оцепенения. Впервые в жизни он потерял сон и аппетит. Доверял ли он Богу? Да. Боялся ли он? Безумно.

Пришел охранник за посудой, но, увидев нетронутую похлебку, недовольно заворчал. Он бубнил что-то насчет заботы и наплевательского отношения, но Петя не слышал его, потому что ему было не до этого.

Бессонная ночь сказалась на внешнем виде Пети. Под глазами легли черные круги, на лбу отпечатались две глубокие морщины. На допрос его привели непричесанного и неумытого. В иные времена ему в таком виде было бы стыдно показаться людям на глаза, но не сегодня. На карту была поставлена его жизнь, поэтому ему сейчас было не до этого.

Как спалось? — поинтересовался Петренко, даже не взглянув на него. Но так как Петя не стал отвечать, посмотрел на него и добавил: — Да-а, видимо, неважно. Привыкай! Если дела так же пойдут и дальше, то через пару лет такая кровать станет твоим постоянным ложем, — «утешил» мальчика следователь.

Петя нахмурился. Судя по настроению лейтенанта, дела у него неважные. Тот заметил выражение его лица и улыбнулся.

— Чего хмуришься? Жизнь продолжается! Не все еще потеряно. За содеянное надо платить, но пока еще в твоих силах умерить эту плату чистосердечным признанием и раскрытием возможных сообщников. Кроме того, в любом случае у тебя всегда будет возможность исправиться и начать новую жизнь.

От такого наставления Пете стало еще тяжелее. Оно явно предполагало доказанную его причастность к делу о похищении. Мальчик нахмурился еще больше.

— Могу я знать, в чем меня обвиняют?

— А разве ты не знаешь? — удивился следователь. — Во-первых, похищенные деньги нашли в твоем ящике, лом, которым ты пользовался, был найден позже между тем же ящиком и стеной. Нужны ли еще доказательства? Чтобы судить тебя — да, чтобы изолировать тебя — нет. Кроме того, я проверил старосту, за ним нет никаких правонарушений, а директор сообщила мне, что это один из самых ответственных и надежных учащихся. Так что тень, которую ты пытаешься бросить на честного человека, ложится скорее на тебя, чем на него. Знаешь поговорку: не рой яму другому, сам в нее попадешь. Когда я разговаривал с директором о старосте, то неожиданно всплыла еще одна улика относительно дела Алексея. — Следователь раскрыл папку с личным делом Пети и вынул из нее листок. — Полюбуйся, знакомое заявление? — Петя кинул на стол тревожный взгляд и узнал то заявление, которое накатал на него Алешка, будучи запуганным Лютым. Но кто сейчас поверит в это, если в других обстоятельствах никто не поверил? Петя сник. — Да-да. Значит, не напрасно директор подозревала тебя, вы давно не ладили с этим несчастным мальчиком. Конечно, улик все еще не достаточно, чтобы обвинить тебя в убийстве, к тому же, чтобы заставить человека дышать клеем против его воли, тебе, скорее всего, были нужны соучастники. Я сейчас не буду спрашивать тебя, как это было, да и не хочу этого знать. Мне известно, что подростки — самые жестокие люди на Земле. Но если ты действительно такое чудовище, как говорят о тебе факты и директор интерната, то я бы тебя уже сейчас приговорил к вышке. Но не пойман — не вор. Точно так же, как неуличенный убийца — не убийца. Но Бог над нами, Он все знает, и все, что ты делаешь, рано или поздно станет явным.

— Аминь! — с чувством сказал вдруг Петя.

Петренко с ненавистью посмотрел на мальчика.

— Завтра тебя отправят в колонию. Надеюсь, больше не увидимся.

Вошел сержант.

— До встречи, товарищ лейтенант, — грустно попрощался с ним Петя, но тот сморщился, словно ему плюнули в лицо.

Начиналась новая жизнь.

Их был пятеро в маленьком автобусе, да еще два охранника. Их везли на разных сиденьях, они были в наручниках. Разговаривать, петь, смеяться было не положено.

Крупный черноволосый парень с круглым лицом сидел напротив Пети. Узкими щелками глаз он с ненавистью смотрел куда-то вдаль, не обращая ни на кого из присутствующих ни малейшего внимания.

Справа вздыхал позеленевший от переживаний худенький мальчик в очках. Толстые двойные линзы очков придавали его маленькому лицу некоторую комичность, а вздернутый конопатый носик апеллировал к человеческому милосердию всякого, кто бы ни посмотрел на него. «Что могло натворить это невинное существо?» — думал Петя, и ему казалось, что эти ребята так же, как и он, ни в чем не виноваты, но стали жертвой обмана или вероломства.

Впереди, на месте «для детей и инвалидов», сидел любопытный мальчик маленького роста с белыми, почти прозрачными волосами. Он постоянно крутил головой, изучая все вокруг, и получал больше всех замечаний от охраны.

Последнего Петя не видел, потому что он сидел сзади, но слышал его. Сиденье под ним постоянно скрипело, потому что он нетерпеливо ерзал на нем.