Цвет жизни

На кухне Дарью ознакомили с ее обязанностями. На завтрак, обед и ужин она должна была нарезать и раздать ученикам хлеб, масло, пирожки.

Прошло несколько дней. И теперь, когда в столовую заходили строем группы учеников и рассаживались за столиками, а дежурные подходили к Дарье с подносами за хлебом, она с материнским волнением всматривалась в ребят.

И ведь не скажешь, что они сироты. Уж ей ли не знать, как тяжела была еще не так-то давно доля ребенка, потерявшего родителей. Разве не она, оставшись без отца и матери, десятилетней девочкой ходила в обносках по людям, полола огороды, нянчила детей. А тут мальчишки, как солдатики, одеты по росту в форменные рубашки и брюки. И все напоены-накормлены, учатся, получают дело в руки. Ей уже казалось, что она давным-давно работает здесь, будто сама от пеленок вырастила эту детвору.

Однажды во время ужина Дарья узнала черноглазого малыша.

– Это ты мне под ноги тогда свалился? – нарочито строго спросила она.

– Я, – чистосердечно признался мальчик. – Здорово я тогда ушибся! – радостно добавил он.

– А зачем бегаешь напропалую? Глядеть вокруг надо, тихо ходить.

– Я тихо не умею… – В глазах мальчика снова зароились смешливые искорки.

– А как тебя зовут?

– Павлом, – солидно ответил он, уходя с подносом.

Дарья проводила малыша долгим взглядом и теперь как-то по-торопливее стала резать хлеб. Всё вспоминалось ей: и как подошел к ней Павлик, и его чистые, в золотинках глаза и даже сборочки рубашки под ремнем…

– Кушайте, кушайте… Небось, наработались? А ты что же это, сынок, не умылся? А? Нехорошо так, нехорошо! – без нажима журила она то одного мальчика, то другого. – Сейчас вот холодцом накормим, а вечером компот и пироги будут, с яйцами и рисом… Небось, нравятся такие?

Так бы вот и говорила с ними. Но уже подходили новые группы мальчиков, и надо было торопиться резать для них хлеб. И масло, которое они особенно ждали…

Взволнованная возвратилась она в этот день домой.

У Дарьи Никифоровны Кузнецовой фашисты убили двоих сыновей, Петю и Гришу. И дочку, Анечку… Теперь, в тысячный раз рассматривая фотографии своих детей, она всё чаще ловила себя на том, что как бы видит среди них и этого лобастого мальчика, веселую лукавинку в его черных глазах, белый шнурочек подворотничка… Всё так хорошо в нём, так близко и знакомо, что теплее становилось на душе у этой разбитой войной женщины при одном только воспоминании о вдруг явившемся ей Павлике.

Дарья стала осознанно следить теперь за мальчиком, нетерпеливо ожидала его появления в столовой. А когда его группа поднималась из-за столов и строем выходила в дверь, она долго еще прислушивалась к удалявшимся шагам в коридоре, вздыхала и, волнуясь, опять начинала резать хлеб и очередные пироги…

Три раза в день Павлик, появляясь в столовой, старался обязательно пройти мимо хлеборезки, здороваясь и неизменно улыбаясь. А уходя, погромче благодарил:

– Спасибо, тетя Даша!

Дарья Никифоровна узнала фамилию черноглазого Павлика – Махонин. День за днем она выяснила, в какой комнате он живет, на какой койке спит, как учится, откуда прибыл. И нет ли у него кого-то из родных. Встретив как-то мальчика в коридоре, Дарья Никифоровна остановила его и, показывая ему нож, которым резала хлеб, спросила:

– Павлик, ты не сумеешь его поправить? Ручку надо приклепать.

– Сделаю, – радостно согласился он. И сразу направился в мастерскую. Да если бы тетя Даша попросила Павлика не только нож починить, а сделать целую диковинную машину-хлеборезку, то и за это дело он не задумываясь взялся бы.

Заклепку Павлик поставил из красной меди, аккуратно обстукал ее, спилил бугорок напильником, усердно отшлифовал наждачкой всю ручку, о чем его тетя Даша и не просила. Старательно наточил лезвие. Он отделывал нож не просто с усердием и интересом, с каким, например, в учебное время дорабатывал раздвижной гаечный ключ, готовя его на училищную выставку. Тут было и что-то еще…

Когда все было готово и осталось только отнести нож в столовую, Павлик вдруг застеснялся. Что подумает о нем тетя Даша, когда увидит, с каким старанием отделал он нож? Конечно, начнет хвалить! Заставит Павлика покраснеть! Нет, пожалуй, лучше будет передать нож с кем-нибудь из учеников. Но когда такой охотник нашелся, Павлик снова изменил свое решение. Пусть он немного и покраснеет от похвал! Пусть!

– Вот ваш ножик… – сказал Павлик, подойдя в столовой к Дарье Никифоровне. Так и получилось – он покраснел. Потупив взгляд, разглядывал свои руки, местами поцарапанные…

– Как быстро ты управился…. И как хорошо сделал! – искренне удивилась Дарья. – Да ты настоящий мастер, Павлик!

Как жарко стало вдруг в столовой! Невыносимо жарко.

– Я это… немного наточил, – как бы оправдываясь, сказал он. – Это… До свиданья, тёть Даш…

– Павлуша, а ключ ты можешь исправить? – задержала его Дарья Никифоровна. – От двери ключ.

– Дверной? Пустяки, – с достоинством ответил Павлик. – Мы гаечные, раздвижные ключи делаем!

– Не могу толком одну дверь закрыть. Посмотришь?

– А вы где живете? В выходной могу…