Цвет жизни

– Упустите вы отару… Ни овец, ни вас потом не найдешь, – настаивал на своем старший чабан.

– Должны осилить, – слабым голосом уверял старик.

– Уд-д…держим, папаня! – подхватил Николай, зябко стуча зубами.

Медлить было некогда. Даев решительно сорвал с себя шарф, обмотал им шею и лицо сына, оставив лишь щелку для глаз. Поманил одну из собак и, обойдя степной могильный курган, к которому жалась отара, скрылся в вихрях снега…

Идти против ветра было тяжело. Даев наклонялся вперед, загнанно дышал, словно воз приходилось толкать перед собой… Только собака, разрезая острой мордой встречный ветер, казалось, шла вперед без труда. Время от времени чабан останавливался отдохнуть. Поворачивался спиной к ветру. И, глядя в степь, начинал отчетливо представлять, какая опасность грозит сыну со стариком и всей отаре…

Наконец впереди проступила овчарня. Даев вздохнул. Через несколько минут он уже запрягал две пары быков в сани с решётками. Подвел их к стогам сена. Чабан и помогавшая ему жена забрались на стог. Заснеженные, чуть спрессованные пласты сена полетели на сани.

Наполнив свой воз, Даев накинул сброшенный шубняк, помог жене и торопливо погнал быков в степь. Под ветер они шли легко. Впереди снова бежала собака. Перемахивала два-три сугроба и, оглядываясь, поджидала хозяев.

«Только бы удержали… – волновался чабан. – А упустят… Тогда всё… Разметает овец по степи, погибнут…»

За двадцать лет чабанства в сарпинских степях он не раз был свидетелем таких бед.

Впереди показались очертания могильного кургана. Но отары возле него, похоже, не было…

– Точно… Не удержали!.. – тяжело выдохнул чабан. – А сами-то где?.. Замерзнут!..

На миг встала перед глазами представляемая грустная картина… Бежит по степи гонимая ветром отара, а за ней, еле поспевая, падая, парнишка со стариком… И остановить овец при такой попутной метели – задача почти немыслимая…

Даев на миг задумался, потом резко позвал собаку:

– Зубач, Зубач!.. Ищи!..

Широкогрудый рослый пес понимающе оглянулся на хозяина и побежал опять по ветру. Чабан погнал быков следом, нахлестывая кнутом. А оторвалась отара от кургана так.

Когда Даев поспешил за быками, Коля и Федорыч сдерживали овец как могли. И по расчетам старика Даев должен был вот-вот вернуться, привести быков и возы со спасительным духовитым сеном. Но томительное ожидание вдруг разорвал неистовый собачий лай. Много чего повидавший на своем веку Федорыч догадался, кто их потревожил…

– Волки!.. Николка, волки!.. – крикнул он напарнику, державшему отару с другой стороны.

Николай сжал в руке ружье и бросился к собакам…

Овцы тоже почуяли опасность. Почти вся отара, испуганно вздрагивая, покатилась по степи. Николай оглянулся и что есть мочи рванулся в обгон. Он весь взмок на бегу, еле сдерживая в груди щемящие хрипы, но всё ж на какой-то миг оказался впереди безумной отары. Стремясь остановить ее, он поднял обе руки и заорал, уже мало слыша собственный крик:

– Сто-ой!..

Однако овцы, неудержимо мчась невесть куда, обтекли его с двух сторон, сбили с ног. Но он быстро, как подброшенный, вскочил, боясь, чтоб отара не затоптала его. Собаки с лаем носились вокруг да около отары, не давая овцам отбиваться в сторону.

Сколько они так бежали по степи, Коля определить не мог… Он только почуял в какой-то момент, что овцы стали задыхаться от усталости… Еще немного, еще… И он опять оказался впереди отары… Резко обернулся, скинул с плеча ружье, припал на одно колено и двумя выстрелами уложил мчавшуюся прямо на него крупную овцу… Бежавшие следом за ней стали испуганно останавливаться, дергаться назад. Задние, отрывисто блея, напирали на них. Отара сбилась в плотную кучу.

Федорыч, изрядно отставший от отары, еле доволок ноги до Николая.

– Убил!.. – прохрипел ему Коля.

– Кого?.. Волка? – не понял Чутков.

– Овцу… Дуру… Мчала как сумасшедшая… А за ней и другие… Они подошли к убитой овце. С одного бока ее уже заметало, крови на снегу тоже не было…

– Жалко… – сказал Коля.

– А резать не жалко? – Чутков впервые за многие последние часы пытался улыбнуться. – Ежели б ты не хлопнул ее, то… Как еще попал…

– Попал! – улыбнулся в ответ парнишка.

…Умный и бывалый Зубач всё ж довел Даева до отары. Да и метель понемногу оседала, прижималась к земле.

Чабан повернул сани в сторону зимовки, поставил их рядом. Овцы, почуяв еще невымороженный запах сена, потянулись к возам. А того и надо… Погоняя быков, Даев стал передвигать сани с сеном вперед, в сторону овчарни, по пути иногда кидая на снег небольшие пучки сена, предварительно поломав и потерев их в рукавицах для запаха… Овцы пошли следом… Отара вытянулась длинной серой полосой по дороге. Шествие замыкали усталые Федорыч и Николка. Перезарядив на ходу ружье, парень поглядывал по сторонам.

– Д…дед, идут!.. – довольно покрикивал он.

– Чего?..

– Ид…дут, говорю!..

– Пойдут! – усмехнулся старик. – Куда же им деваться?.. Они без разуму… Одно слово – овцы…

А далеко в обмерзшей степи выл старый волк. Весь день до темной ночи брёл он за отарой, да так и остался с голодным поджатым брюхом…

1955

Ошибка

1