Цвет жизни

Объявили отправление. Провожающие заметно заволновались. Костя простился с матерью и отцом, по очереди обнял товарищей. В последнюю минуту он как-то смущенно и неловко поцеловал Настю и, махнув рукой, вскочил на подножку вагона.

До отхода поезда девушка шутила и смеялась, но теперь лицо Насти побледнело, дрогнуло, большие выразительные глаза затуманились, и слезинки невольно покатились по щекам. Уже за семафор ушел поезд, потом совсем скрылся в степи, а Настя все стояла на перроне…

Костя уехал за тысячи километров, на Дальний Восток, к Тихому океану. Первое время письма от него приходили почти каждый день. Настя находила на карте те города и станции, которые в долгом пути через всю страну проезжал Костя. Две недели следила за его дорогой, как бы вместе с ним ехала, любовалась суровой тайгой, лесистыми горными хребтами, светлым, как слеза, Байкалом. Но вот поезд дошел до края Сибири, и Настя получила письмо с номером воинской части…

На работе через руки Насти проходило много текстов телеграмм. Как начнет она отстукивать слово «люблю», которое частенько повторялось в телеграммах, перед глазами неизменно вставал ее Костя – в бескозырке, с золотыми якорьками на ленточках…

Так прошел длинный томительный год. Однажды почтальон принес очередное письмо. Настя торопливо вскрыла конверт. Прочитала раз – на лице ни кровинки, еще вчиталась – и совсем поникла. Костя писал, что в отпуск не приедет, а почему – ни слова…

В сердце Насти всё надежнее поселялась тревога. Что с Костей? Не охладело ли он к ней? Отгоняя тревожные думы и сомнения, она снова принималась отсчитывать деньки. Порой такое нетерпенье охватывало ее – пешком бы всю Сибирь прошла, лишь бы взглянуть на него, хотя бы часок побыть вместе…

В дни разлуки грусть Насти скрашивали книги о смелых мореплавателях. Они увлекали ее открытиями новых земель, морской дружбой, приключениями, настоящей романтикой, и работа на телеграфе стала всё больше казаться ей слишком будничной, неинтересной. Хотелось самой совершить что-то похожее, равное увлекательной и мужественной жизни моряков из прочитанных книг.

В том году много молодежи, покинув обжитые родные города, уезжали осваивать вековые целинные залежи. Раздумывала Настя, раздумывала и решила, что трактор ничем не хуже корабля, а бескрайние целинные земли сродни морям и океанам, потому надо попробовать стать трактористкой. Конечно, она добьется многого! И когда встретится с Костей, то будет смело глядеть в глаза моряку: она тоже отстояла нелегкую вахту, выдержала испытание.

Таила Настя и другую мечту. Трактористки зарабатывают хорошо, и к возвращению Кости она приготовит ему такой подарок, что парень лишний раз убедится, что все эти четыре года ее сердце жило лишь думами о нём и мечтами об их будущей семейной жизни. Еще старшеклассником увлекался Костя мотоциклетным спортом. А как начал работать киномехаником, даже сберкнижку завел и, мечтая, иногда говорил Насте:

– Сначала купим мотоцикл. Летом в выходные будем на Волгу ездить. Полтора часа, и там. Лови рыбку, купайся. Захотим в драмтеатре спектакль посмотреть, и в город слетать не проблема. А потом и «Победу» наживем. Верно?

Всё тогда казалось им близким, легко достижимым. Стоит только захотеть, и все радости слетятся, все желаемое само в руки дастся.

Обдумав теперь, что и как сделать, Настя сказала матери:

– Решила я на курсы трактористок пойти. Федосеевна удивилась, даже испугалась:

– Нечего дурить! Имеешь хорошую специальность и будь довольная. Подружки вон завидуют тебе, понимают, что служба чистая, неопасная. Трактор! Шутка ли, девчонке с ним управляться? Да в непогоду! Тут и мужик не каждый справится… Вечно чумазая, и летом, и зимой. Это токо в газетах да в кино трактористки такие ладные да уважаемые…

Спокойно, со своей задней мыслью долгие годы жила мать Насти. Муж Катерине попался трудолюбивый, тихий, совестливый. Работал Фирс машинистом на паровозе. Вернется, бывало, из поездки, а в доме беспорядок, не натоплено, не наготовлено… Катерина его в очередной раз лежит с больным сердцем, с огромным давлением или негнущейся поясницей… Голова обмотана полотенцем, примочки да таблетки на придвинутом к кровати стуле… Что делать, всё он приберет, печь истопит, белье постирает. И чем чище, теплее и сытнее в доме становится, тем быстрее оживает болезная Катерина, на глазах выздоравливает, слава богу…

Примерно такой же счастливой жизни желала Федосеевна и своей дочке. Чуть ли не каждый день учила уму-разуму. Приводила себя в пример. Да не впрок было учение. Дочь продолжала гнуть свое:

– На тракторе тоже неплохо. И заработать можно в два раза больше, чем на телеграфе.

– Чего тебе жилы тянуть, заработок большой зачем? – сердилась Федосеевна. – Сыта, одета. Отец несёт и несёт, не выпьет, не закурит, всё в дом. Помрем, тебе достанется. А найдется муж, так пусть он лямку тянет, а не ты. Повадки ему не давай.

– А что ж ты завидовала, что Дуська Быстрова две машины зерна заработала на тракторе. И денег получила, хоть что покупай, – напомнила Настя.