Цвет жизни

– Глупенькая ты! Разве можно этим испугать видавшего виды кочегара!

Настя на секунду оглянулась, словно шутливо проверяя, не подсел ли кто-то другой….

– А я была уверена, что ты помощник капитана!..

– Я тоже кое-что воображал…

Мотоцикл летел, как бы обгоняя мелькавшие по обе стороны дороги желто-багряные деревья и кусты.

– Надень на меня бескозырку! Прямо на косынку!.. – крикнула Настя.

Золотые якорьки затрепетали на ветру, чуть касаясь Костиного лица…

Не догадывались счастливые, наконец дождавшиеся друг друга влюбленные, что в это время неотрывно глядел в сторону удалявшегося мотоцикла Володя Петушков…

Немало поживший на белом свете дядя Семен, молча положил на его плечо руку. Будто говоря: «Девушек хороших много… Найдешь, обязательно найдешь и ты свою…».

Володя на миг оторвал взгляд от дороги, по-доброму глянул на бригадира.

Мотоцикл между тем нырнул в низинку и скрылся из виду.

1955

Второй муж

Всю неделю сватеевцы сажали деревья на усадьбах и в палисадниках, огораживали дворы узорчато-прозрачным штакетником, подновляли и ремонтировали дома. А иные хозяева мастерили застекленные веранды, ярко разрисовывая их.

Проезжая на «газике» широкой улицей, Иван Аверьяныч, председатель колхоза, оглядывал обновленные надворья.

Нашлась и недоделка. Взгляд председателя задержался на обветшалом доме с подгнивавшей тесовой крышей. От изгороди вокруг жилья не осталось и следа. Если бы не тропка, идущая от дороги к ветхому крылечку, то можно было бы подумать, что дом заброшен. Такая же протоптанная стежка петляла от дома к осевшему на подпорки хлевушку, вокруг которого в высоком прошлогоднем бурьяне копошились белые крупные куры.

Вечером, когда на правлении были обговорены все хозяйственные дела, Аверьяныч сказал:

– А ведь Сватеевка у нас, сказать правду, как вот невеста на выданье стала! Достойно встретим Первомай. Сказать кто года два не был у нас, так и не узнает. А вот на двор Елены Родиной тяжко смотреть! Я уж не говорю о ее доме. Надо подумать, как с ней быть. Трудится она старательно. И заработки на ферме неплохие. Может, руки не доходят до домашних забот? Я так думаю, давайте поможем ей двор огородить. А там и сама поймет, что делать дальше.

Правленцы почти единогласно согласились.

На другой день утром у дома Родиной с трех подвод были сгружены столбы, доски, рейки, ящик с гвоздями, топоры и лопаты. Елена только что увела ребятишек в садик и не знала, что делалось на ее подворье. Два плотника, Федор Малов и Тимофей Указкин, внешне похожие друг на друга сухощавостью, покурив, приступили к работе. По длине продольных реек наметили, где рыть ямки под столбы. Взялись за лопаты.

Подошел сосед – белобородый Назар Спиридоныч Вертунов, пенсионер-колхозник:

– Елена подрядила или правленцы проголосовали?

Узнав, в чем дело, Спиридоныч принес лопату и собственноручно вырыл несколько ямок. Проезжал мимо молоковоз Пимен, остановился, поразмыслил и тоже взялся помочь. Так до обеда все столбы были поставлены, земля вокруг них утрамбована.

Работа подвигалась быстро и после обеденного перерыва. Стук молотков разносился далеко по улице. И от этого дружного перестука у работавших становилось на душе все светлее…

Отработав свой трудодень, солнце садилось за далекую лесополосу. Прошло по улице стадо, поднимая за собой клубы пыли. Подходила к концу и работа плотников. Ровным белым штакетником уже охватили они весь двор, поставили невысокие ворота. Оставалась лицевая сторона палисадника. И чтобы завтра не приходить сюда из-за этого пустяка, плотники решили закончить все до последней планки.

В это время, возвращаясь с работы, вышла на свою улицу Елена. Рядом с ней бежали ее ребятишки. Только по росту разнились они. Оба смуглые, головастые, а глаза – черные блестящие шарики.

Еще на ферме в конце дня Елена узнала, что колхоз огораживает ее двор. Доярка приняла это как должное, а не как снисходительную подачку беспомощной вдове. В колхозе-то всем известно, что работает она на ферме безотказно. Минуты без дела не посидит. Что ж тут удивительного, если правление еще и так оценило ее старание?

И все же эта весть приятно взволновала женщину. Легко ли было смотреть ей на запустение вокруг дома, когда соседи обряжали свои дома, сажали во дворах яблони, вишни, ягоду. Был бы жив муж, он, конечно, не отстал бы от людей. А где ей одной поспеть? Днем – на ферме, прибежит домой – надо ребятишек накормить, обстирать, пошить что-то да в доме прибрать.

Да, был бы муж… Вспоминая его, Елена неутешно тосковала. Мало пожили они. В конце третьего года войны Игнат еще безусым пареньком ушел на фронт. И поцеловаться-то как следует еще не успели. Под Будапештом его танк разорвал огонь вражеского снаряда…

Кто возвращался после войны домой с песнями, а Игната перевозили из госпиталя в госпиталь. В одном из ноги осколки вынут, а в другом – из груди вырежут… И может, не столько врачи, сколько письма Елены помогли ему к жизни вернуться.