Цвет жизни

А отец далеко. И на подводе будут везти письмо, и поездом мчать, и пешком нести. Будут разыскивать адресата в окопах, на привалах, среди забинтованных в госпитале. И все же найдут.

– Получай, Егоров, весточку от родных!

А вдруг да иначе все обернется? Вдруг принесут письмо, а прочтут только товарищи боевые? Потупят взгляды они, помолчат и вместе ответ напишут: мол, наказал вам отец, ребятушки-детки, долго жить, помогать друг другу, расти людьми честными. Да еще с письмом-то перешлют что-нибудь памятное – орден, или документ какой, или карточку, или строки последние, недописанные, кровью помаранные…

Но листочек все же дошел до отца, и ответ вернулся, подробный, на четырех страницах. Большой беды с отцом не случилось. Написал он, что читал письмо всему взводу. И все солдаты слушали, глаз с листочков не сводили. Все до словечка в сердце вобрали. То и дело просили:

– Да не спеши! С прицелом читай!..

И снова слушали, вытянув шеи, и руки к ушам горсткой. А потом шумно одобряли:

– Дети-то у тебя, Андрей, золото!

– Такие при любой беде выживут!

– Калекой вернешься – не бросят…

Сражение на огороде

Подошло время урожай с огорода убирать. А картошку сажали скороспелку: к середине лета дошла. Ядренистая выросла. Копнут лопатой – и по три, четыре, как вот гранаты-лимонки. И все «мени» вызрели к тем дням.

Тогда снова подоспела тетя Полина. Учуяла, в какой час, чтобы не опоздать. Глазами сразу весь огород обшарила, сколько и чего малыши вырастили. Другая бы похвалила, порадовалась, а Полина первым делом в слезы:

– Ох вы, бедные сиротинушки! Измучились, страдальцы!.. И ведь никто руки вам не протянет из беды-то вытащить!.. День у меня ныне свободный, пособлю картошку-то убрать. Давайте-ка все вместе да подружнее!.. А чтобы дело спорилось, вот – угощайтесь!.. Гостинцев привезла!..

Развязала тетя Полина узелок, а в нем шесть румяных, лакомо обжаренных пирожков с мясной начинкой. Уже забыли ребятишки, когда такое ели, когда во сне снилось. Хоть и крохотны пирожки – с воробушка каждый, – а все же почувствовали, какая сласть. И так быстро их проглотили, словно вот птахи в свои скворечницы нырнули.

Почти весь тот день работали без разгибу. Просто удивительно: откуда у малышей столько силы, столько старания? Вот как их вдохновила тетя Полина. Правду сказать, умела! Поработают ребятишки часа два – всем по конфетке.

– А еще отдых будет – еще по одной получите!

Да и сама работала по-фронтовому. Будто окоп рыла. Будто вот-вот бомбежка. Уже вроде летят самолеты, и чуть помедлит она, погибла на веки вечные.

И еще заметили егорята, что, выбирая картошку, она тщательно сортировала ее на две кучи. Самую крупную, отборную, в одну сторону носила, а что похуже – в другую.

Все больше торопится тетя Полина, все тревожнее поглядывает: вечером за ней машина должна попутная заехать. В лесхоз ушла. Вот и хотелось ей с картошкой-то полностью управиться, чтобы другой раз не приезжать.

Но так и не управились. Мешков, может, шесть нарыли. А работы еще на полдня осталось. И уже темнеет. Стали таскать картошку в сени. Пусть там подсохнет, а тогда и в подпол. Лежи там, сохраняйся до весны. А таскать Полина велела из кучи, в которой картошка похуже. А где отборная, из той в свои мешки насыпать стала.

Затревожились егорята. Уж не думает ли тетка увезти картошку, как увезла узел с одеждой, как телочку забрала? Досыпая последний мешок, Полина все планы свои раскрыла:

– Бедненькие! Скоро ведь в школу вам… А в чем пойдете? Вот в этом рванье? Срам-то какой будет! Славу-то какую о вас пустят, что вы хуже бездомников!.. А теперь я вас всех одену. И тебя, Васяточка… Какой же ты молодец, знаменитый будешь труженик!.. И тебя, Володенька, наряжу. Тоже старательный! И тебе, Марийка… Красавица-то какая растет! Такое тебе платьице за картошку привезу, что все девчата в селе обзавидуются!..

А егорята уже не верят, глазами друг друга спрашивают, как быть. Тетка Полина еще добрее, еще выше горы сулит, еще красивее обновы раскрашивает. Ведь не только штаны да рубашки нужны. Придется и ботинки и туфли доставать. А хорошие туфли теперь искать да искать. Все сапожники на фронтах, только солдат обувают.

– Нет, двенадцати ведер не хватит. Сыпьте еще по ведру в мешок!

Досыпали. Под завяз получилось. Теперь уже ясно – увезет! И все молчат. Духу не хватает сказать, остановить. Ведь вон сколько добра наобещала! За такое и машиной картошки не расплатишься. Только привезет ли суленое?

И все больше тревога: что же Любаша-то не идет, где запропастилась? Может, она задержала бы картошку, остановила грабеж!

Тут и машина подошла. Полина торопливо крикнула шоферу, чтобы помог мешки с картошкой поднести. А шоферу что? Схватил мешок с одной стороны, а Полина за другой конец. И потащили с огорода. Варя чуть не заревела. Что она скажет теперь Любаше? Как оправдается? И тогда решилась, шепнула Марийке:

– Скорей к бабке Матрене! Скажи: картошку Полинка ворует! Да скорее, а то и другой мешок утащит!..