Цвет жизни

– Какие уж тут лошади! – вздохнула бабка. – Не лошади, а погремушки костяные. Обскелетилась наша «Красная нива»… Как ни берег ее Флеган, слабее деда Якова стала: ветер дунет – качается. А может, что и придумает Флеган-то об огородах. Он хитрый, все сквозь видит, хоть и осталось у него одно окошечко. А уж в крайности и сами сработаем! Корову вашу, конечно, не след запрягать. Ишо упадет, и кипяток вам забелить тогда нечем будет. К завтри обдумаем. Бывали такие случаи у нас. Вроде уж все – до дна дошли. Ан добрый-то человек и вызволит. Одному-то всегда тяжко, а дюжине, к примеру, как раз под силу…

На другой день все егорята начали в соху впрягаться. И бабка Матрена с ними. Как инструктор. И кое-кто из соседей пришел. С шутками, с прибаутками начинали.

– Баба Матрена, а ты давай заместо тракториста! Куда поворачивать, командуй! – крикнул Васятка, пристраиваясь впереди всех.

– Нет уж… я лучше копытцами упрусь. Боле пользы-то будет, чем языком. Ну, пошли миром!..

И как напряглись, соха вроде бы сама двинулась. Даже не верилось. И пошла рыхлиться земля от плетня до избы. Борозда к борозде в самый подкат. Чуть передохнут, посмеются – и вроде легче.

Одолели половину огорода, и Матрена вывод сделала:

– Глядите, а ведь правду говорят: смотреть – страх, а взялись – вон какую кулигу распластали!

Хоть и умаялись до смерти, а к вечеру весь огород разделали. Конечно, не все дотемна-то тянули. Одни уходили, другие пристегивались. И ребятишек с улицы много набралось подпирать. Одним вроде забава, а другие – по сознанию.

Дотянули последнюю борозду и повалились отдыхать. Володя вытер рукавом рубахи потное, чумазое лицо, чуть грязь к ушам да к шее согнал и обнадежил:

– На другой-то год совсем легко будет!..

– Почему же легко? – недогадливо спросила Марийка. И поглядела на старших: может, подскажут?

– За год-то еще выше подрастем!.. Еще сильнее будем, – разъяснил Володя.

И все засмеялись: а ведь правда.

– А я не согласен! – выскочил Васятка, которому тоже захотелось похвалы. – На другой-то год война кончится! На танках пахать будем. На героических! Они, танки-то, посильнее тракторов!

– Смотри, дельный совет! – усмешливо кивнул Елизар. – Мы тебя, Васятка, голоснем в союзный президиум… И ты узаконишь эту резолюцию!..

А на другой день опять же миром подымали огород уже бабке Матрене. Когда распряглись, она и призналась:

– Выходит, хитрая я. Зазывала егорят выручить, а еще боле мне досталось. Цельный колхоз собрался! Слыхала, лектор читал в клубе, как Ленин придумал артелью жить и пахать. И сказал всему правительству, что мужики-то у нас умные! Хорошо придумали миром помогать друг другу. Надо такую артельность расхвалить по всей земле. И тогда нигде горя не будет. Вот как оно было-то по правде.

– Тебе, Матрена, виднее, – согласился Елизар. – Ты ведь, когда Ленин во главе Кремля был, в Москву ездила.

Торжественное собрание

Последней теплой и ясной лаской одаривала осень землю. В иные годы в это время и снег ложился, а вот теперь – теплые прощальные дни. И хотя по числен нику воскресенье, но стар и мал – все были в заботах и делах. Кто корма подвозил к фермам, кто дрова запасал для школы, клуба и фельдшерского пункта. Иные утепляли к зиме скотные дворы. А школьники, что помельче, эти ходили стайками по жнивью, колоски подбирали. В ту четвертую военную осень каждая горстка зерна учитывалась.

Поздним вечером еле-еле дошел Флеган до правления. Хотел позвонить редактору районной газеты, что «Красная нива» управилась и с уборкой, и с севом озимых. Даже план превысила. Обдумывая, как лучше от рапортовать, начал свертывать цигарку. И, не докрутив ее, уснул, привалившись к столу. Лишь на другой день Марфуша разбудила старика. Протирая заспанный глаз, он погордился:

– Ну, Марфа, хотя я и враг всякого хвастовства, а все же мы герои. И это должны мы отметить. Всенародно!

– Конечно, надо! – поддержала Марфуша. – Столько поту пролили, что, наверное, и хлеб соленый уродился…

И это верно, потрудились немишкинцы. Да все больше на коровах да лошадях-доходягах. Тракторов-то всего два, и то стареньких. На одном Глаша Колечкина, восемнадцати весен, изматывалась, на другом – вдова-солдатка Шура Пронина.

Всю войну бегут к тракторам чуть свет. И до тех пор, пока сонных не стащат с машин… Потому Флеган решил отметить победу на полях еще и тем, что велел баню топить. И выдал трактористкам не только по бруску привычного стирального, но и по кусочку духовитого мыла. И когда они пришли на торжественное собрание и позвали их в президиум, все хоть и за моренные были, а будто с плеч тяжкий груз сбросили, глазами посветлели.

Вручили труженицам почетные грамоты. И еще по два килограмма пшена. И тут же на глазах у всех выдали, чтобы не подумали люди, будто только на словах. Тогда Флеган сказал:

– Спасибо вам, дорогие патриотки, от всего колхозу. И от всех сынов наших, и от мужей и отцов, которые сейчас на фронтах зря время не теряют… – И низко поклонился седой головой женщинам.