Цвет жизни

Вскоре сквозь снежную мглу заметил он во рву что-то серое, живое. Подойдя ближе и приглядевшись, Миша изумился. Это была овца с черной отметиной на лбу. Увидев человека, она сипло и жалобно заблеяла…

«Угораздило же ее угодить сюда!» – удивился Миша. В самом деле, как она могла попасть в этот ров? Конечно, в такую метель отбиться от отары дело нехитрое. Поди, чабан уже ищет ее по степи.

Миша попытался подойти к овце. Разве ж можно бросить ее одну на погибель? Чем дальше он шел, тем глубже проваливался в податливый снег. Но не возвращаться же обратно! Ноги утопали в снегу уже выше колен. Начнет вытаскивать одну ногу, другая тонет еще глубже. Так, с трудом дотащился до середины рва. Еще три-четыре шага, и он будет рядом с овцой.

Но вдруг мальчик провалился в снег по самую грудь. Сначала ему это даже забавным показалось: велика ли беда, сейчас вылезет. Оглянувшись по сторонам, он стал энергично загребать руками снег, отпихиваться ногами. Но, странное дело, утопал все глубже и глубже, словно под ним была бездонная яма, слегка накрытая пушистым снегом. Теперь на поверхности торчали только голова да скрюченные руки. Снег забился за ворот, полы шинели завернулись, было такое чувство, будто погружался он в холодную воду…

Страх охватил мальчика. Жадно вдыхая холодный воздух, он еще раз попытался выбраться из ямы, с отчаянием забарахтался, но взбитый снег все сильнее наступал на него, затягивая в леденящую глубину. В голове мелькнула страшное: «Всё, теперь не вырваться…». И следом стало мучительно жалко себя. И он надрывно закричал:

– Спасите! Тону!..

Крик его смешался с воем метели и улетел в степь. Но это была лишь минутная слабость. Миша понял, что ему теперь надеяться не на кого, что надо действовать разумно. «Семь раз подумай, а один раз сделай», – вспомнил он любимую поговорку мастера училища.

Решимость выбраться несмотря ни на что всё больше овладевала им. Может, попробовать назад сдвинутся? И далась же ему эта овца! Добежал бы теперь до овчарни, а дядя Василий с колхозниками пришли бы и вытащили.

Миша с трудом повернулся, начал с силой загребать снег руками, вроде бы отталкиваться ногами, пытаясь продвинуться назад. Но опять ни с места. Главное, не за что ухватиться. В рукавицы набился снег, и руки нестерпимо ломило.

Конечно, если бы у него была доска или хотя бы лыжа, тогда бы он наверняка сумел выбраться. И тут ему вспомнился рассказ пассажира, как молоденький шофер бросал куртку под колеса машины. Миша воспрянул духом. Ведь и у него есть шинель! Как же он раньше не подумал об этом?

Погрузив окоченевшие руки в снег, Миша с трудом снял ремень, но расстегнуть последнюю пуговицу шинели пальцы отказывались. Тогда он изо всей силы рванул за борт и оторвал пуговицу. Еще больше усилий потребовалось для того, чтобы снять шинель, вернее, выбраться из нее… Наконец он смог поднять шинель над головой и раскинуть перед собой. Опираясь на нее из последних сил, слегка приподнялся. И тут же вспомнил о ремне. Жалко было его бросать – форменный, с такой завидной для пацанов бляхой… Почти одеревенелыми руками все же смог нащупать в снегу и вытащить его на поверхность. Так, опираясь о шинель, вминая ее в коварно покорный снег, Миша поднимался все выше. И сразу приободрился. Стуча зубами, торопил себя:

– Иди… вперед… вперед…

Самое страшное, казалось, миновало. Но тут он вспомнил об овце. Обернулся. Черные навыкате глаза как бы с укором смотрели на мальчика. И ему стало почему-то стыдно. Может, это только показалось? Нет! В душе нарастало такое чувство, будто он оставлял на погибель не овцу, а товарища.

Мальчик медленно пополз обратно к овце. Вот он уже рядом. Раскинул перед ее мордой шинель и поманил:

– Мань… Мань… Мань!.. Иди же, дуреха! Ну, иди!..

Овца напряглась, дернулась из ямы. Но ей удалось освободить из снежной западни только передние ноги. Ткнув ими в шинель и почуяв более твердую опору, она рванулась еще раз и чуть продвинулась вперед. Тогда Миша выдернул из-под овцы шинель, отполз и снова раскинул ее перед заиндевевшей мордой. Овца снова напряглась и продвинулась еще на маленький шажок вперед.

Так они добрались до смерзшегося, твердого наста на противоположной стороне рва. Миша встал и отогнал овцу от страшного места.

Мальчик облегченно вздохнул. Но теперь, когда опасность миновала, силы покинули его. Он упал на заснеженную землю. Только сейчас почувствовал жажду. Тяжело дыша, он начал хватать ртом снег и растирать окоченевшие руки…

– Нет, иди, иди!.. Иди! – понукал он себя, понимая, как опасно лежать на снегу. Не для того же он выбрался из ямы, чтобы замерзнуть сейчас на ветру. Попробовал надеть шинель. Но только одну руку удалось ему засунуть в рукав.

– Все равно надену! – выстукивал он зубами. С усилием все же накинул шинель на другое плечо.