Цвет жизни

– Давайте лучше в кабину. Уместимся!.. – сказал шофер, распахивая вторую дверцу.

Машина тронулась. Быстро набрала скорость. В открытые окна кабины врывался свежий ночной ветер. Навстречу бежала широкая, хорошо укатанная дорога, залитая ярким светом фар.

1949

Глава семьи

Саше Коробкову тринадцать лет. Веселый и всегда подвижный, он вдруг загрустил и потемнел, словно большое и непоправимое бедствие свалилось на его белесую стриженую голову. На уроках он сидел теперь необычно тихо и глядел на преподавателей жалобным и неподвижным взглядом. А когда его вызывали к доске, не мог связно повторить самое простое правило.

– Что ты, беленький, не весел, что головушку повесил? – шутя спрашивали его товарищи.

Саша отворачивался и ничего не отвечал. Так прошло несколько дней. Печаль на беленьком лице Саши Коробкова проступала выразительнее и резче.

Как-то после отбоя воспитатель Григорий Иванович зашел в общежитие. Все ученики спали. Он прошелся между рядами коек, поправляя одеяла на учениках. Неожиданно воспитатель услышал тихий приглушенный плач. Григорий Иванович вздрогнул и оглядел койки. Саша Коробков лежал, укрывшись одеялом с головой. Воспитатель приподнял одеяло. Саша, зарывшись лицом в подушку, зарыдал еще громче.

– Что с тобой?.. О чем ты плачешь? – попытался расспросить Григорий Иванович.

Саша упорно не отвечал. Тогда воспитатель, не желая беспокоить спящих учеников, поднял Сашу, помог ему одеться и увел в учительскую.

– Тебя, может быть, обидел кто? – спросил он, усадив Коробкова на диван.

– Нет, – с трудом выговорил Саша.

– Заболел? Что-то болит у тебя?

– Нет…

– Может, с Наташей что случилось? Письмо получил?

– Нет! – снова ответил Саша, с трудом сдерживая рыдания.

– Так в чем же тогда причина?

Саша молчал, и только тяжелые вздохи говорили о том, как велико было его горе.

Ничего не добившись, Григорий Иванович как мог успокоил мальчика, отвел в общежитие и уложил в постель.

Через полчаса снова заглянул в дверь. Прислушавшись, воспитатель решил, что Саша уснул, и пошел домой, раздумывая, какое горе могло так расстроить Сашу, обычно полного жизни и радости.

Но Саша не спал. Горе его было поистине безутешно.

…Отец Саши погиб на войне. А когда мать умирала в оккупации от голода, то, задыхаясь от кашля и бессилия, судорожно схватила Сашу за руку и прошептала:

– Сашенька… Ты теперь остаешься главой в семье. Береги сестреночку… Наташу… Как отец будь… Люби ее!..

Наташа, еще не умевшая тогда ходить, сидела на лавке и сосала кусок вареной свеклы…

Когда мать отнесли на кладбище, сирот подобрали соседи, а после освобождения от фашистов их хутора Сашу и Наташу определили в детдом. Живя в детдоме, Саша считал своим долгом заботиться о маленькой сестренке, хотя теперь она в этом уже не нуждалась. Каждый день Саша оставлял от своего обеда, завтрака или ужина кусочек пирожка, ломтик хлеба с маслом и сахаром или блинчик, помазанный вареньем. Отозвав Наташу куда-нибудь в сторонку, он подкармливал ее, ласково наблюдая, как сестренка уминала его гостинцы.

Однажды Сашу вызвала к себе в кабинет заведующая детдомом и объявила, что думает послать его в ремесленное училище металлистов. Это предложение Саше понравилось: он и сам уже давно мечтал выучиться на слесаря, но его испугала предстоящая разлука с сестренкой. Какой же он после этого глава семьи, если бросит здесь Наташу? Кто даст ей здесь лишний пирожок? И разве сумеет рассказать ей, какие хорошие были у них папа и мама, какие вкусные пирожки, интересные книжки и игрушки приносил всегда отец, возвращаясь с завода? Кто расскажет ей, как провожали отца на фронт, как он долго махал им рукой с парохода. И как пришло письмо, в котором сообщалось, что он погиб героем…

То Саше хотелось забрать с собой сестренку, то он думал отказаться от поездки, хотя и понимал, что сделать этого нельзя, так как учиться ему надо, и хорошо учиться, чтобы стать таким же опытным мастером, каким был отец. Иначе какой же он будет глава семьи?

После мучительных раздумий Саша все же решил ехать. На новом месте он разузнает, есть ли там детдом, а если есть, то он попросит Марию Андреевну, чтобы она перевела Наташу в Камышин, и они снова будут вместе. Это решение немного успокоило его.

За два дня до отъезда Саша, робко постучав в дверь, вошел в кабинет Марии Андреевны и, сильно волнуясь, попросил у нее десять рублей.

– Зачем они тебе? – строго спросила Мария Андреевна, женщина экономная и хорошо знавшая цену каждой копейки. – Тебе, Саша, деньги совсем не нужны. Продуктов тебе дадут на всю дорогу, билет бесплатный… Оденем тебя.

Саша изрядно перепугался. Неужели Мария Андреевна откажет ему? Это так взволновало его, что он уже не видел Марию Андреевну сквозь слезы, наполнившие его чистые глаза.

– Я хочу… сфотографировать Наташу… – признался наконец Саша, глядя на пряжку своего ремешка.

Услышав, зачем нужны Саше деньги, Мария Андреевна смутилась. Она быстро достала из сумочки двадцать рублей и, передавая их, торопливо сказала:

– Даже обязательно… Как же это я упустила? Сам тоже сфотографируйся… И свою карточку оставишь мне. Хорошо?