Цвет жизни

Гена покраснел. Какие-то секунды соображал, что ответить. Отказываться теперь он, конечно, не мог. Это походило бы на трусость. Собравшись с силами, громко сказал:

– Не подложил, а выручил…

В классе стало необычно тихо, точно вошел в него новый, никому не знакомый человек.

С этого дня побратимы больше не разговаривали. Вот почему обиделся Гена, когда Люба сказала ему о «часовщике» Воронове, да еще расхваливать его стала.

* * *

Живет Гена на Овражной улице. Совсем недавно здесь была окраина города. Он хорошо помнит, как сразу за их двором начиналась полынная степь. А на песках, где и полынь не росла, стелилась колючка.

Теперь в этой степи полным ходом идет строительство гидроэлектростанции. На глазах вырастает новый город. День и ночь доносится с реки грохот машин. Еще ледоход, а уже перекликаются гудками и сиренами катера, буксирные пароходы. Паровозы подгоняют к реке составы с камнем, цементом, бревнами. Скоро железобетонная плотина перегородит реку. Мощные турбины оживут, побежит по проводам электричество.

Гена часто приходит на крутой берег Волги посмотреть, много ли сделали строители за последние дни. Полюбуется он стройкой – и домой.

А вот и калитка. Во дворе вокруг маленького побеленного домика с синими ставнями – молодые деревца. Скоро они зацветут. Возле деревьев грядки. Здесь будут посажены помидоры, огурцы, лук. Для картошки выделен отдельный участок посолнечнее.

Живет Гена со своей мамой, как говорится, душа в душу. Он и дрова колет для печки, и землю копает в огороде. Мать радуется, глядя на сына. Хороший растет помощник, трудолюбивый, весь в отца.

Сегодня у матери выходной, но дома ее нет. Должно быть, на базар уехала. Еще вчера собиралась семян для огорода достать. На горячей плите кастрюля со щами, сковородка с жареной картошкой.

Гена поел, убрал со стола посуду, вымыл ее. Подумал, чем теперь заняться в первую очередь. Надо бы за уроки засесть, но все еще вспоминался и тревожил разговор с Любой о пионерском сборе.

Гена пытался убедить себя, что ему теперь нет никакого дела до Воронова. Пусть хоть реактивный самолет сделает на сборе, ему это безразлично. Подумаешь, мастер какой нашелся, – ходики разобрать может. Да это любой сделает. К тому же брат Николки как раз часовщиком работает. Был бы у него такой брат, так он бы целый часовой завод у себя дома устроил. Собственными руками часы делал!..

Гена представил себе, как на сборе все будут удивляться: вот, дескать, какой Николка талантливый, какой умелый. И Люба, наверное, от радости запрыгает. Девчонка, что с нее возьмешь… Просверлить бы где-нибудь на потолке пионерской комнаты дырку да посмотреть, как у них там на сборе будет. А вдруг опозорится Воронов? Вдруг да не соберет? Тогда бы Гена с удовольствием крикнул в дырку: «Сапожник!..»

Мысленно рисуя такие фантастические картины, он случайно взглянул на часы-ходики, которые уже два года неисправными висели на стене. Подумал, а не попробовать ли отремонтировать их? Ведь тогда можно было бы с ними заявиться на сбор. Верно! Но пока об этом никому ни слова…

Гена снял со стены часы. Ходики были изрядно запылены, а внутри, за стеклянными оконцами, усердный паук опутал тонкой паутинкой весь механизм. Мальчик вытер тряпкой пыль и стал разбирать ходики. Дело оказалось нехитрым. Минутная стрелка откручивалась в обратную сторону, а часовую он немного пошатал, и она сама снялась. Циферблат, на котором нарисован комбайн, был прибит к деревянному корпусу тоненькими гвоздиками. Он тоже легко отделился. Гена вынул механизм. Шесть колесиков-шестеренок, несколько маленьких гаечек, одна вилка, цепочка с гирькой из стекла, стрелки да еще маятник – вот и все устройство.

Гена разложил все по порядку, чтобы не сбиться при сборке. Налил в тарелку немного бензина, стал ножичком соскабливать с колесиков грязь и ржавчину, аккуратно чистить детали зубной щеткой.

Вскоре шестеренки и желтые медные пластинки заблестели как новенькие. Труднее оказалось со сборкой. Все поставил на место, но одна шестеренка почему-то оказалась лишней. Нашел ей место, пригляделся – вилка не той стороной поставлена. Опять пришлось все разбирать и собирать сначала.

Часа два провозился Гена, пока понял что к чему. Вспотел даже. Осталось только цепочку на большое колесо надеть, как постучал кто-то в дверь. Гена торопливо сдвинул все в ящик стола. Открыл дверь и… На пороге стояла Люба…

От неожиданности у него захватило дух. Он, конечно, не испугался. Но вот почему сердце вдруг так заколотилось – и сам не сумел бы объяснить…

На голове у Любы белый беретик с маленьким слоником. Лицо у нее чистое, чуть тронутое первым весенним загаром.

– Убежал? – с приятной снисходительностью спросила девочка и, не дожидаясь приглашения, вошла в дом.

– Я… я вовсе не убежал… – оправдывался Гена. – Я ни от кого не бегаю. Просто спокойненько повернулся и пошел.

– Вот так спокойненько!.. – засмеялась Люба. – А что же ты не обернулся посмотреть, как позади тебя пыль столбом закрутилась? Ну ладно, говори, что будешь делать на сборе? – примирительно добавила она.