Цвет жизни

Когда Саша ушел, Мария Андреевна долго смотрела в окно, наблюдая за мальчиком и его сестренкой, бежавшими по улице в фотоателье.

И вот теперь Саша остался без Наташиной карточки. Он потерял ее. Одно время Саша думал написать письмо Марии Андреевне, попросить ее еще раз сфотографировать Наташу и выслать карточку. Но как объяснить ей пропажу карточки? Саша очень хорошо знал, как строга была Мария Андреевна к ученикам-растеряхам. И рука его не поднималась на такую просьбу.

…Уже давно дикторы рассказали по радио последние известия, замолкла торжественная мелодия гимна, а Саша все не спал. Озаренный неожиданно пришедшим решением, он вдруг вскочил с койки, достал из тумбочки чернила и бумагу. Слова, теплые и страстные, полились на листочек в клетку:

«Здравствуйте, Мария Андреевна!

Передавайте мой братский привет сестренке Наташе и всем воспитателям, и всем ребятам из нашей группы, и повару Осиповне, и сторожу Захарычу. Живу я здесь очень хорошо. Училище наше большое. На верхнем этаже мы живем, на втором этаже классы, а на первом мастерские. На первом этаже у нас и столовая.

Учусь я тоже хорошо, как и давал вам обещание, когда ехал в училище. Кругом пятерки у меня, а учителя называют меня золотым учеником. Только не совсем я еще исправился в поведении, часто я заигрываюсь, и за это мне попадает. Но теперь я и в поведении исправляюсь.

Мария Андреевна, когда я приехал сюда, я отметил карандашом свой рост на стенке против своей койки. За полгода я вырос на пять сантиметров, а через два года буду совсем большой, и тогда меня примут в секцию боксеров, а сейчас я занимаюсь в гимнастическом и литературном кружках. А свитер, который вы мне дали на дорогу, стал мне тесный.

Когда я закончу училище, меня пошлют на завод. И тогда я возьму к себе Наташу и буду работать как стахановец и могу ее тогда сам прокормить и учить буду. Я уже сделал ей пенал алюминиевый из трубки и ручку сам сделаю. А когда меня отпустят на каникулы, я приеду к Вам, Мария Андреевна. Я попрошу, чтобы мне разрешили взять с собой инструмент и могу вам на кухне посуду всю исправить или запаять что придется, или замок какой-нибудь исправить, или дужку к ведру. Я теперь все могу сам делать. А когда у нас была контрольная работа, я призму сделал лучше всех и кронциркуль сделал, и линейку. Делал коробочки для чернильниц, а теперь мы делаем на заказ большие тиски, к столу приворачивать».

Но тут Саша подумал, что Мария Андреевна вряд ли знает, что такое призма и кронциркуль. И чтобы не было у нее сомнений, на обратной стороне листа он начертил призму, кронциркуль и все другие вещи, которые делал в мастерской. Начертил аккуратно, по всем правилам, указывая размеры и делая примечания, словно сдавал экзамен преподавателю черчения.

Когда писать больше было нечего и все было начерчено, Саша как-то просто и естественно попросил Марию Андреевну прислать ему еще одну фотографию Наташи… И подписался как и подобает главе семьи – Александр Анисимович Коробков. Аккуратно свернул листочек, словно старательно укладывал форму, ложась спать, – чтобы уголок листка в точности совпадал с другим уголком. Четко написал на конверте адрес и с облегчением залез под одеяло.

Саше теперь стало так хорошо и спокойно, словно он побывал в детдоме и все-все рассказал Марии Андреевне. И Наташа, держа в руках конфеты, привезенные Сашей, смотрит на него сияющими от счастья глазенками, и он, глава семьи, гладит ее белую головку с жиденькими косичками и голубыми ленточками…

А строгая и добрая Мария Андреевна, она конечно же пришлет Саше фотографию сестренки, в этом он был теперь уверен.

1948

Солдатский котелок

Прозвенел последний звонок. Ребята зашумели, торопливо стали засовывать в портфели книги, тетради. Скорее на улицу, на солнце! Одним из последних выбежал в коридор худощавый мальчик. Пионерский галстук сбился у него в сторону. Черные волосы спадали на глаза.

– Гена, послушай меня! – звонко окликнула его одноклассница Люба.

Гена оглянулся на девочку с двумя красными нашивками на рукаве, смутился. Со всеми девчонками в школе он смелый. А вот с этой встретится – и не знает, куда глаза деть.

– Вот что, Гена, – сказала Люба, – совет отряда решил в субботу провести сбор «Дело мастера боится». Я уже объявила всем ребятам, но тебя на прошлой перемене не было в классе. Каждый пионер покажет, что он лучше всего умеет делать. И ты подумай…

– А что надо? – шутливо спросил Гена. – Могу высотное здание построить в сто пятьдесят этажей. Или сверхмощный паровоз… Могу прорыть судоходный канал, ну хотя бы от Волги до Енисея… Что прикажешь?

– Я серьезно с тобой говорю, – нахмурилась Люба. – Коля Воронов, например, разберет и соберет часы-ходики. Он умеет. Как настоящий часовщик сделает.

Гена вздрогнул, будто обожгли его. Лицо вытянулось, и шея стала длиннее. А густые черные брови сдвинулись. Обидно стало, что Люба поставила ему в пример этого Кольку. Нашла кого хвалить!