Читаем Цвет жизни полностью

После ухода Зотова в камере опять наступила тишина. Техник хотя и чувствовал неприязнь к самоуверенному хромому мужику, сующему нос в политику, но, с другой стороны, ему и сладковатый купец с испуганными голубыми глазками не был особо по душе. Особенно когда начинал учить и восхищался юродивым братцем. Очкастому стало скучновато. Он поднялся, сел на койку, дал Тарасу папиросу и попросил:

– Одна тоска… Ну, хоть ты расскажи какой-нибудь анекдот. Или приключение какое.

Предложение польстило Тарасу. Припомнив один случай, который ему поведал когда-то Кошка, он решил сейчас его рассказать, но приписав геройство Кошки себе.

– Дело это было года три назад, – неспешно начал Тарас. – Меня тогда в нашей артели Кошкой звали, потому что я был маленький, ловкий и мог в любую фортку пролезть. И была одна лавчонка за рекой, вроде небольшого магазинчика. Продавали там колбасу, конфеты и много еще чего.

Рассказывая, Тарас морщился от папиросного дыма и не заметил, как Размотывлин вздрогнул при упоминании магазина.

– Зашли мы, значит, туда втроем. Народу полно, потому как базарный день. Кореши меня загородили, а я нагнулся, вроде бы пятак уронил, а сам в пустую кадушку из-под селедки нырнул, которая в углу стояла. Там еще ящики разные были и печь посреди лавки, так что шито-крыто получилось. Повернули тогда кореши незаметно бочку разбитым дном к стене и ушли. А ночью, как полагается, вылез я и опробовал все конфеты, определил на зуб, какая каким цена должна быть. Ну и добрался до кассы.

Тяжело дышавший Размотывлин совсем близко придвинулся к Тарасу и впился разгорающимися глазами в рассказчика. Тарас заметил это, но не придал особого значения. Хотя немного удивился, что голубые глаза купца стали почти черными… Он даже подумал, что увлек и сильно взволновал Размотывлина своим рассказом.

– А в кассе, – продолжил Тарас, – деньги. Пачками… Я набил оба кармана и…

Но Тарас не успел договорить. Купец вдруг с невесть откуда взявшимися после «пыток» силами размахнулся и ударил Тараса кулаком так, что голова парнишки стукнулась о стену. И взревел, как бугай, которого неопытный мясник ударил по ошибке обухом не по лбу, а по зубам…

– Ах вы, разбойники, ворьё чертово!.. Это ж мой, мой магазин!..

От злости и обиды в Тарасе вскипела кровь, разъяренным тигренком пацан вцепился в купца, работая руками и зубами. Он схватил богатея за бороду и дернул с такой силой, что Размотывлин, словно подавившись, гыкнул, а его потемневшие глаза налились кровью и, казалось, выкатились вовсе… Противники уже возились на полу, они хрипели и матершинили. Купец одолевал тяжестью и силой, но Тараса спасала ловкость. Он изворачивался вьюном из-под грузной туши, стараясь впиться зубами во что ни попадя…

Встревоженный техник, боязливо перескочив через дерущихся и дабы не случилось смертоубийство, забарабанил в дверь и стал сипло звать на помощь.

Противники задели парашу, опрокинули ее, зловонное содержимое разлилось по полу… В камеру наконец ворвались надзиратели и растащили дерущихся. Оба, грязные и окровавленные, тяжело дышали и, отплевываясь, продолжали перебранку.

Прибежал дежурный надзиратель этажа, суд которого был короток. Размотывлина, глаза которого в момент опять стали жалостливо-голубыми, отправили в больницу, а не менее избитого Тараса спустили в карцер…

Глава девятая

Уже пятый день Тарас Квитко сидит в карцере. Но ему кажется, что с тех пор, как он посажен сюда, прошли месяцы.

Карцер похож на темную и сырую яму. Цементный пол покрыт скользким слоем грязи. Ни стула, ни нар. По ночам бегают и с писком грызутся крысы. Тараса не выпускают на прогулку и даже в уборную. Целые сутки в карцере стоит вонючая параша, которую опорожняют только раз в сутки. От постоянной тошноты и болей в животе Тарас с трудом ест куски так называемого хлеба, который дают по утрам. А пару раз вообще не мог ничего проглотить, и вечно голодные крысы тут же, на глазах растаскивали эти куски по своим ходам и норам…

Часами тычется Тарас по карцеру из угла в угол, брезгуя сесть, но, вконец измученный, вынужден опуститься на липкий пол. Но садится лишь на корточки, обхватив ноги руками, положив голову на колени. Бредовая дремота начинает охватывать его…

Зудливые вши и клопы, кажется, осыпают всего узника. В полусне Тарас до крови скребет себя ногтями, всё его худенькое тело горит от зуда, потому ссадины, полученные в драке с купцом, не только не заживают, но даже не покрываются коркой…. Вконец измученный, Тарас то нервно ревет, то прикусывает язык – чтобы только заглушить этот воший жор… Он вскакивает и снова и снова, вороша на голове свалявшиеся от грязи волосы, тычется по каменному мешку, пока усталость опять не пригнет его к полу.

…На седьмые сутки к вечеру Тараса выпустили из карцера. Когда он увидел на дворе чистое небо и солнечный свет, у него закружилась голова, больно заломило глаза, он зашатался и упал на талый снег. С трудом поднялся и, качаясь, как после длительной болезни, стал взбираться по лестнице.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза