Твердая рука

Он направился по траве к Джорджу, размахивая биноклем на ремешке. Джордж коротко поприветствовал его и, судя по всему, предложил ему наблюдать за галопом вместе со мной, потому что Динсгейт сразу вернулся, и тяжелым уверенным шагом подошел ко мне.

— Джордж сказал, обе моих лошади побегут в первой группе. Говорит, вы мне все объясните. Вот нахал, у меня что, своих глаз нет? А он сам собирается смотреть с холма.

Я кивнул. Тренеры нередко вставали на полпути, наблюдая за проносящимися мимо лошадьми с близкого расстояния.

Первая четверка готовилась стартовать, и Тревор Динсгейт поднял бинокль к глазам, наводя его на фокус. Темно-синий костюм в едва заметную красную полоску. Ухоженные руки, золотые запонки, перстень с ониксом — все как и в прошлый раз.

— Которые из них ваши? — спросил я.

— Двое рыжих. Тот, что в белых чулках — Пинафор, второй — ничего особенного.

У «ничего особенного» были задатки стиплера: короткие пясти и мощный зад. Он приглянулся мне больше, чем узкий в кости Пинафор. По сигналу Джорджа они дружно пустились вверх по скаковой дорожке по склону холма. Пинафор с легкостью опередил остальных, а «ничего особенного» подтвердил оценку своего владельца. Тревор Динсгейт со вздохом опустил бинокль.

— На сегодня все. Вы будете завтракать у Джорджа?

— Нет. Не в этот раз.

Он снова поднял бинокль к глазам и стал рассматривать группу, ходившую по кругу недалеко от нас. Судя по направлению взгляда, его интересовали ездоки, а не лошади. Наконец его взгляд задержался на Инки Пуле: он опустил бинокль и стал следить за Три-Нитро невооруженным глазом.

— Осталась одна неделя, — сказал я.

— Он отлично выглядит.

Я полагал, что как и все букмекеры, он будет счастлив, если признанный фаворит проиграет Гинеи, но в его голосе звучало лишь восхищение великолепным скакуном. Три-Нитро вышел на старт и вместе с двумя другими лошадьми по сигналу Джорджа пошел обманчиво быстрым кентером. Я с интересом отметил, что Инки Пул управлял лошадью с огромным терпением и мастерством. Несомненно, его искусство стоило в десять раз больше, чем ему, должно быть, платили. Хороших ездоков редко ценили по заслугам. Неумелый ездок мог загубить лошади рот, характер и карьеру целиком. Неудивительно, что Джордж отбирал лучших ездоков для своих скакунов. Сегодняшняя проездка отличалась от того галопа на максимальной скорости по ровным рабочим дорожкам Лаймкилнз, который предстоял им в субботу. Вверх по склону Уоррен-хилл достаточно было и быстрого кентера. Три-Нитро преодолел дистанцию без малейшего труда и взлетел на вершину холма словно мог с легкостью сделать это еще пять-шесть раз.

Впечатляюще, подумал я. Газетчики явно были того же мнения и усердно строчили в своих блокнотах. Тревор Динсгейт выглядел задумчивым, как ему и подобало, а Джордж Каспар спустился к нам с холма самодовольно сияя. Похоже, Гинеи были в шляпе.

После галопа лошади сошли с холма и присоединились к остальным, все еще ходившим по кругу в ожидании своей очереди. Ездоки пересели на следующих лошадей и снова помчались вверх по склону. В седло Три-Нитро снова сел парень в красном шарфе и зеленой куртке. Наконец, галоп завершился, и вся вереница отправилась домой.

—Ну вот и все, — подытожил Джордж. — Тревор, ты как, готов? Поехали завтракать?

Они кивнули мне на прощание и отправились своей дорогой — один в седле, другой за рулем. Я продолжал наблюдать за Инки Пулом. Он поднялся на холм четыре раза и теперь с угрюмым видом шел к одной из припаркованных машин.

— Инки, — позвал я, догоняя его. — Ты замечательно проехал на Три-Нитро.

— Без комментариев, — кисло ответил он.

— Я не газетчик.

— Да знаю я, кто ты. Видел на скачках. Кто ж тебя не знает, — его голос звучал враждебно, на грани злой насмешки. — Чего тебе надо?

— Насколько Три-Нитро напоминает тебе Глинера год назад?

Он вытащил ключ от машины из кармана куртки и вставил его в замок. В его лице, которое я не мог видеть целиком, читалось раздражение и упрямство.

— Глинер за неделю до Гиней был в такой же форме?

— Я не собираюсь с тобой разговаривать.

— А как насчет Зингалу или Бетезды? — не отставал я.

Он открыл дверцу машины и сел за руль, смерив меня враждебным взглядом.

— Шел бы ты, — буркнул он, хлопнул дверцей, воткнул ключ зажигания в щиток, газанул и быстро уехал.

Чико спустился к завтраку и сидел в зале, обхватив руками голову.

— А ты-то свеженький, как огурчик, — простонал он, когда я сел рядом.

— Закажу-ка я бекон с яйцами, — усмехнулся я. — Или копченой рыбки. И клубничного варенья!

Он снова простонал.

— Я возвращаюсь в Лондон, а тебе придется задержаться здесь, — я вытащил из кармана фотоаппарат. — Вынь пленку и закажи снимки. К завтрашнему дню, если получится. Там несколько фотографий Три-Нитро и Инки Пула. Они нам могут пригодиться, как точно еще не знаю.

— Конечно, — согласился Чико. — Но тебе придется позвонить в школу и объяснить, что мой черный пояс в химчистке.

Я рассмеялся.

— Среди ездоков Джорджа я заметил несколько девушек, — утешил его я. — Попробуй разговорить их.