Твердая рука

— Ну ладно, — сдался он. — Не хочешь говорить, не надо, но нельзя же вечно держать все в себе. Не знаю, что с тобой стряслось в эти дни, но тебе тяжело, я же вижу. Нельзя так запираться от людей.

Однако, я с ранних лет привык держать все в себе. Защищаясь от враждебного мира, я отгородился от него прочной стеной, и теперь уже не мог изменить себя.

Я криво улыбнулся.

— С каких это пор ты психологом заделался?

— Так-то лучше, — усмехнулся он в ответ. — Ты ведь весь цирк пропустил. Три-Нитро все-таки не дали победить в Гинеях, кто-то до него добрался, и теперь конюшни Джорджа Каспара переворачивают вверх дном. Здесь где-то «Спортивная жизнь» валяется, там все написано. Адмирал принес. Ты читал?

Я покачал головой.

— Так у Розмари-то нашей, выходит, кукушка-то на месте была? Как же они до него добрались-то, как ты думаешь?

— Они?

— Ну, кто это провернул.

— Не знаю.

— Я был на субботних галопах, — признался он. — Да-да, знаю, ты телеграфировал, чтоб я уезжал, но я там такую милашку склеил в пятницу вечером, что грех было не остаться на лишнюю ночку. Да к тому же она была у Каспара секретарь-машинистка.

— Была...

— Была и есть. Письма печатает, верхом ездит при случае. Короче, очень деятельная, да еще и разговорчивая.

Новый, запуганный Сид Холли и слышать об этом не хотел.

— В общем, всю среду в доме Каспаров бушевали страсти, — продолжал Чико. — Сперва за завтраком приходит Инки Пул и говорит, мол, Сид Холли задавал ему разные вопросы, которые ему, Инки Пулу, не по нраву пришлись. — Он сделал драматическую паузу. Я тупо смотрел сквозь него.

— Ты слушаешь?

— Да.

— Ты опять окаменел весь.

— Извини.

— Потом приехал ветеринар, Бразерсмит. Услышал, как Инки Пул разоряется, да и говорит, как странно, мол, Сид Холли и его расспрашивал. Насчет проблем с сердцем у лошадей, тех же самых, что и Инки Пула. Про Бетезду, Глинера да Зингалу, а напоследок и про Три-Нитро осведомился, тоже про сердце. Моя машинисточка говорит, что Каспар так орал, что из Кембриджа слышно было. Уж очень он насчет этих лошадей переживает.

Тревор Динсгейт, подумал я отстраненно, был у Джорджа Каспара за завтраком и слышал каждое слово.

— Ну и конечно, — продолжил Чико, — потом позвонили коннозаводчикам, Гарви и Трейсу, и убедились, что ты и к ним приезжал. Машинисточка моя говорит, что тебе там лучше не показываться.

Я потер руками лицо.

— Твоя машинисточка знает, что ты на меня работаешь?

— Обижаешь! Конечно, нет!

— А что она еще рассказала? — За каким чертом я это спрашиваю, подумал я.

— Ну, она рассказала, что Розмари насела на Джорджа Каспара, чтобы для субботних галопов он все поменял, и пилила его весь четверг и всю пятницу, так, что он на стенку лез. А охраны у них было столько, что сигнализация на самих охранников срабатывала, — он перевел дух. — Ну а потом она уже мало что говорила, все-таки в ней уже три мартини плескались, и настало время для забав.

Я сел на подлокотник дивана и уставился на ковер.

— А наутро я поехал посмотреть на галопы, — продолжал Чико. — Твои фотографии очень пригодились, там ведь лошадей до черта! Мне показали которые были Каспара, и Инки Пул там был, кривился прямо как на фото, так что я на него навелся и далеко не отходил. Вокруг Три-Нитро много суеты было, тренировочное седло поменяли на призовое, и Инки Пул скакал уже на новом седле.

— Так это Инки Пул работал Три-Нитро на галопах, как обычно?

— Он выглядел так же, как на твоих фотографиях, — отозвался Чико. — Вернее сказать не могу.

Я продолжал смотреть на ковер.

— Так что нам делать теперь? — спросил Чико.

— Ничего. Вернем Розмари деньги и конец.

— Да ты что! — запротестовал Чико. — Кто-то испортил Три-Нитро, ты же понимаешь, что испортил!

— Теперь это не наше дело.

Я надеялся, что и он перестанет глядеть на меня. Мне очень хотелось куда-нибудь забраться и спрятаться.

Раздался дверной звонок. Он не умолк: звонящий упорно давил на кнопку.

— Нас нет дома, — начал было я, но Чико уже пошел открывать.

Розмари Каспар ворвалась в дверь и пронеслась мимо Чико в гостиную. Разъяренная, в знакомом желтом плаще, но на этот раз без платка и парика. И явно не с намерением обнять и утешить.

— Так ты здесь! — агрессивно начала она. — Я так и знала, что ты здесь прячешься. Твой дружок по телефону врал мне, что тебя здесь нет, но я-то знала!

— Меня здесь не было, — отозвался я. — С таким же успехом можно было пытаться заткнуть прорвавшуюся плотину пальцем.

— Я тебе заплатила, чтобы ты был в Ньюмаркете, а тебя там не было! И я тебе сразу сказала, что нельзя допустить, чтобы Джордж узнал о твоих расспросах, а он узнал, и мы так страшно ругаемся, а теперь Три-Нитро нас так невыносимо опозорил, и это все по твоей вине!

Чико сардонически приподнял брови.

— Сид на нем не скакал... и не работал его.

Она перевела на него ненавидящий взгляд.

— Он его не уберег!

— Ну... да, верно, — не стал спорить Чико.

— А ты, — она опять повернулась ко мне, — ты просто жалкий обманщик, притворяешься сыщиком, а на деле никуда не годишься! Постеснялся бы в игры играть в своем возрасте, делом займись! Одни неприятности от тебя, верни мне мои деньги!