Твердая рука

— Понятно, — отозвался я.

— Отлично. Я прикинул, что портье или как там его, на входе может знать тебя в лицо и ему покажется странным, что ты пришел, когда контора уже закрыта. Так что приходи раньше и поднимайся на лифте до квартир, на верхний этаж, там и встретимся. Там терпимо, у окна можно сидеть. Можешь книжку почитать.

— Тогда до встречи, — попрощался я.

Я взял такси. На случай, если кто-то увидит меня в холле, правдоподобное объяснение было у меня наготове, но я так никого и не встретил и без приключений поднялся на лифте на верхний этаж. Как и обещал Чико, у окна стояла скамейка, на которой я и потратил впустую больше часа. Никто не входил и не выходил из квартир, никто не поднимался на лифте. Когда двери лифта открылись в первый раз, из них показался Чико, в белом рабочем комбинезоне и с сумкой инструментов. Я смерил его насмешливым взглядом.

— Приходится выглядеть соответствующе, — стал оправдываться Чико. — Я пришел сюда в таком виде раньше, и сказал портье, что отойду за нужными деталями. Когда я сейчас вошел, он кивнул, да и все. Когда будем уходить, я его отвлеку разговорами, а ты тихонько прошмыгнешь мимо.

— Если это все еще будет тот же самый портье.

— Он работает до восьми. Придется уложиться до этого времени.

— Лифт Жокей-клуба еще работает?

— Ага.

— А дверь на лестницу, ведущую от Жокей-клуба наверх, заперта?

— Ага.

— Тогда давай спустимся, чтобы слышать, как портье пригонит и оставит лифт.

Он кивнул. Через дверь рядом с лифтом мы вышли на лестничную клетку, чисто утилитарную, без ковров и освещенную электрическими лампочками.

Позвякивавшую сумку с инструментами мы оставили прямо там. Спустившись на четыре этажа, мы подошли к закрытой двери и остановились в ожидании.

Дверь была плоская, сделанная из какого-то наполнителя. С нашей стороны она была обита серебристого цвета листовым металлом, в котором виднелась скважина врезного замка. Такого рода препятствия Чико брал минуты за три.

Как обычно, идя на подобные дела, мы взяли с собой перчатки. Я припомнил замечание Чико, высказанное, когда мы только начинали работать вместе: «Хоть одна польза с твоего протеза есть: отпечатков не оставляет». Я все равно натягивал поверх перчатку, чтобы не привлекать к себе внимания там, где нам не положено было находиться.

Я так и не привык взламывать двери, сердце билось сильнее, дыхание учащалось. Опыт Чико был куда богаче моего, но и он не мог скрыть волнения. Он прекращал насмешливо щуриться, и на его лице резко проступали очертания скул. Понимая опасность, мы напряженно ждали.

Лифт поднялся и остановился. Мы затаили дыхание, чтобы услышать, поедет ли он снова вниз, но вместо этого нас словно током пронзил скрежет ключа в замке двери, за которой мы стояли. В глазах Чико мелькнул страх, он отпрыгнул от замка и прижался к стене со стороны дверных петель, рядом со мной.

Дверь распахнулась и коснулась моей груди. По другую сторону портье кашлянул и шумно втянул носом воздух. Я понял, что он оглядывает лестницу, проверяя, все ли в порядке.

Дверь захлопнулась и ключ повернулся в замке. Я сжал губы в беззвучном свисте и медленно выдохнул, а Чико скривился в тревожной улыбке.

Когда портье захлопнул и запер дверь этажом ниже, по лестничной клетке донесся глухой стук. Чико вопросительно поднял брови. Я кивнул, и он принялся орудовать набором инструментов для взлома. Осторожное поскребывание, небольшое усилие, и язычок замка убрался в дверь, а лицо Чико довольно разгладилось.

Мы вошли, забрав отмычки, но оставив дверь открытой, и очутились в знакомой обстановке штаб-квартиры британских скачек. Бесконечные ковры, удобные кресла, мебель из полированного дерева и стойкий запах сигар. В отдел службы Безопасности вел отдельный коридор, и мы без труда прошли по нему в кабинет Эдди Кифа.

Все внутренние двери были не заперты. По-видимому, за исключением пишущих машинок и канцелярских товаров красть здесь, действительно, было нечего. Шкафы с документами и ящики стола в кабинете Эдди Кифа тоже не были заперты. В ярком свете заходящего солнца мы сидели и читали отчеты по синдикатам, о которых мне рассказал Джекси. Когда я высадил его, то записал имена одиннадцати названных им лошадей, чтобы не забыть. Одиннадцать синдикатов, которые Эдди Киф якобы проверил и завизировал. Имена двух зарегистрированных владельцев — дружков Раммилиза — значились в списках пайщиков всех одиннадцати синдикатов, как и в списках четырех, возглавляемых Филиппом Фраэрли. В бумагах не было ничего, что могло бы послужить доказательством нечестности или же, наоборот, невиновности Эдди. Документация была в полном порядке и явно подготовлена для инспекции.

Неожиданным оказалось только то обстоятельство, что отсутствовали все четыре папки с документами на синдикаты Фраэрли.