Тысяча лет Русского Афона. Духовный подвиг русского монашества

В 1966 г. побывал на Святой Горе авторитетный архиерей Русской Православной Церкви за границей архиепископ Чилийский и Перуанский Леонтий (Филиппович). Ему не удалось получить разрешение посетить Афон, и Владыке пришлось нанимать моторную лодку и высаживаться тайно на берегу вблизи одного из греческих монастырей[559].

О тяжелом положении славянских монахов Святой Горы в конце 1960-х — начале 1970-х гг. начали говорить не только русские зарубежные православные публицисты, писатели и священнослужители Московского Патриархата. В конце концов международное общественное мнение перестало закрывать глаза на происходящее, с его стороны появились вопросы к греческому правительству. Русская, Сербская и Болгарская Церкви совместно настойчиво требовали соблюдения прав своих соплеменников на Афоне. Все это привело к постепенному смягчению позиции греческих властей по недопущению на Святую Гору иноков негреческой национальности. Появилась надежда сохранить Афон не только православным и монашеским, но и многонациональным.

Однако приехавших в 1966 г. четырех монахов Московского Патриархата было явно недостаточно для возрождения Руссика, поскольку ситуация в ней продолжала ухудшаться и численность братии неуклонно уменьшалась. К осени 1967 г. в связи с кончиной старцев Мисаила, Мемнона и Фомы из девяти членов Собора обители осталось только шесть[560].

Огромный урон монастырю причинил катастрофический пожар 23 октября 1968 г., когда выгорела вся восточная часть обители с шестью параклисами (часовнями), огнем были уничтожены монастырские гостиницы и кельи. Пожар, начавшись с восточного корпуса, охватил парадные помещения, Царский архондарик и настоятельские кельи в восточном крыле Покровского корпуса. Кровля и междуэтажные перекрытия рухнули вниз, погиб и большой зал архондарика с множеством портретов и фотографий российских императоров и членов их семьи. Пострадал и корпус над Святыми вратами. На тот момент в обители находилось только восемь монахов. Почти все они были в преклонном возрасте. Тем не менее им и подоспевшим на помощь немногочисленным мирянам удалось остановить распространение огня и не допустить гибели главных соборов и библиотеки архива[561].

В летописи Руссика появилась печальная запись: «Неожиданно вспыхнул пожар от печки отца Флора ночью — по восточному [времени] 8 с половиной [часов]. Отцы увидели на крыше пламя уже большим. Ветер был очень большой восточный, невозможно было потушить. Два парохода прибыли из Солуни — пособлять тушить»[562]. В тушении пожара участвовали местные полицейские, 35 учащихся и преподавателей афонской школы во главе с директором И. Христманом, пожарная команда из Салоник (10 человек), команда пришедшего парохода из Кавалы, некоторые жители г. Уранополиса и окрестных сел, а также 50 матросов с прибывших к вечеру двух военных греческих миноносцев[563].

Всего от пожара пострадало три пятых главного монастырского каре зданий, общий ущерб составил около 25–30 миллионов драхм. 26 октября Собор старцев обители ввиду гибели монастырской больницы решил устроить ее и приют для немощных престарелых иноков в уцелевшем корпусе над хлебной[564].

Писатель-эмигрант Б. К. Зайцев, узнав о пожаре, написал в своем цикле «Дни» очерк «Афон» (опубликованный в 1969 г.), в котором отмечал: «Вот и дошла до нас весть: старец в монастыре св. Пантелеймона затопил вечером печку Все там ветхое, как и сами насельники. Накопилась ли в трубе сажа, труба ли попортилась, только загорелось где-то на чердаке во время утрени (начинается на Афоне в час ночи), заполыхало под крышей. Ночь осенняя, бурная, ветер ворвался, раздувает, куда справиться старикам с пламенем бушующим! Пожар пожирал детище св. Пантелеймона. „Иеромонах Серафим от скорби внезапно заболел, и его немедленно отправили в госпиталь в Салоники“. А пожар не унимался. Надеюсь, не весь монастырь погиб, — все же дело серьезное, это чувствуется по вестям здешним и из Америки. Еще удар по православию русскому, и так уже многострадальному…»[565]

При тушении пожара некоторые книги монастырской библиотеки промокли, и их долгое время сушили в храме св. Митрофана. После удара стихии монастырь представлял собой страшное зрелище, но возможности приступить к ремонтным работам появились далеко не сразу. Численность братии Руссика на 19 марта 1969 г. составляла лишь 26 монахов, впрочем, в этом году на всем Афоне осталось только 35 русских иноков. В число братии входили: игумен Илиан, 8 иеромонахов, 4 иеродиакона (в том числе проживавший в монастыре престарелый иеросхидиакон Симеон из Свято-Андреевского скита) и 13 монахов[566].