Украинский философ Григорий Саввичъ Сковорода

Сковороды. „У друга нашего Бабайскаго іерея Іяк. Правицкаго вс мои творенія хранятся. По мн бы они давно пропали". И действительно, I. Правицкій, какъ мы видли выше, старательно списывалъ для себя все то, что выходило изъ подъ пера Г. С. Сковороды. Такимъ образомъ, о. Іаковъ былъ, очевидно, не только почитателем самого Сковороды, но и почитателемъ и читателемъ его сочиненій. Мы увнаемъ между прочимъ изъ ихъ переписки, что онъ выше другихъ ставилъ его „Марка препро-стаго". И конечно, вслдствіе этого Сковорода и посвятилъ ему одинъ изъ своихъ трактатовъ—„Жену Лотову", въ особом письм, которое должно было явиться какъ бы предисловіемъ къ самому сочиненно. Посылая ему рукопись, онъ писал: „да наречется же сія книжечка—„Женою Лотового"! Предисловіе же да будетъ сіе мое къ теб письмо, о возлюбленный дружеі Теб сію невсту безневстную и чистую голубицу въ дар привожду первому и теб обручаю именемъ Господа нашего Іисуса Христа"... Сія книжечка учит: какъ ли читать подобает священное письмо. Аще ли един глагол Божій уразу мется, тогда весь храм Соломонов есть свтелъ. Въ при-мръ сему взял я сіе: „поминайте жену Лотову, и, толкуя сіе слово, возмутилъ всю священнаго писанія купль. Да уразумютъ спящіи на Библіи или, съ Павломъ сказать, „почива-ющіи на закон", яко не многочтеніе длаетъ насъ мудримиг но многожваніе принудило сказать сіе: „какъ сей всть книги не учився?" и да познаютъ, яко „единъ день въ тысящ" и вопреки 1000 глаголовъ Божіихъ во единомъ глагол сокрывается... Все дастъ вкусъ свой, и звзды въ сокровищахъ своихъ блеснуть, аще есмы отъ числа оныхъ! „Израиль толчаше манну въ ступахВо блаженное число сих людей да впишет Христос всхъ насъ, желаю". Для того, чтобы оцнить ту степень доврія, какую оказывалъ Сковорода къ Правицкомуу слдуетъ вспомнить, что „Жена Лотова" посвящена критик священнаго писанія и заключаетъ въ себ ряд положеній, которыя не гармонируют со строго-ортодоксальным направле-ніемъ религіозной мысли. И въ другихъ письмахъ Г. С. Сковорода излагалъ Правицкому свои задушевныя воззрнія и убж

50

денія, которыя стояли въ органической связи съ основами его ученія, развитыми въ писаныхъ его сочиненіяхъ. Въ доказательство приведемъ нсколько выдержекъ изъ писемъ. Сказавъ, что Ковалинскій, вроятно, утонулъ въ глубочайшихъ волнахъ службы, Сковорода прибавляетъ: „о міръ, несчастнйтее море, кипящее страстями! Счастливъ, кто, подобно Петру, исторгается изъ этихъ волнъ! Поэтому станемъ избгать міра, оставаясь въ покойной гавани и всматриваясь въ коварства міра. Міръ есть алчность, честолюбіе, чувственное удовольствіе". Въ другомъ письм онъ является преданнымъ сыномъ Христовой философіи. „Кто знаетъ Христа, говоритъ онъ, то не важно, если онъ прочаго не знаетъ; а кто Христа не знаетъ, то не важно, если онъ прочее знаетъ. Вс въ самихъ себ видятъ смерть, а мы воскресеніе. Что бо есть любезне на небеси или на земл точію поучатися святын? Въ сей единой да живу и умираю. ІІо малу малу отходимъ отъ тни плотскія, яже есть блаженная и вседневная смерть, и приближаемся ко Господу, иже есть святыня, кефа и воскресеніе наше". Въ третьемъ оні, поздравляя съ новымъ годомъ, призываетъ къ возрожденію сердца. „Аще кто не иметъ новаго сердца, говоритъ онъ, тому весь міръ есть ветха ветошь.—Аще чіе сердце мучится и страдает ь, тому весь годъ безъ праздника. Аще чій духъ оледенлъ, тому весь годъ безъ весны. Аще чій смыслъ мертвый, тотъ весь вкъ безъ живота. О любезный мой друже Іакове! Изблкймо ветхій квасъ мырскій! Стяжимъ новое сердце! Обле-щимся во одежду новыя нетлнныя надежды, во утробу брато-любія! Тогда нами вся тварь просвтится, весь мыръ возыг-раетъ и воскачетъ. Буде намъ всякъ день великъ день, не зайдетъ солнце намъ и луна, не оскудетъ намъ. Мы же наречемся языкъ святъ, люди обновленія. Благое сердце, любовь, Богъ, правды солнце, всю тварь весною новотворящее, есть тожде". Въ четвертомъ письм, въ виду тяжкой болзни, постигшей Христину (жену Іакова), Сковорода утшаетъ своего друга и тутъ же излагаетъ свой взглядъ на смерть, вполн гармониру-ющій съ тми воззрніями на этотъ предметъ, какія встрчаются въ его сочиненіяхъ. „Аще уже вста отъ одра, пишетъ онъ

51