Under the Dome (Под Куполом)

They observe the townspeople and the visitors pressing their hands together, with the invisible barrier between; they watch them try to kiss; they examine men and women weeping as they look into each other's eyes; they note the ones who faint, both inside the Dome and out, and those who fall to their knees and pray facing each other with their folded hands raised; they record the man on the outside who begins hammering his fists against the thing keeping him from his pregnant wife, hammering until his skin splits and his blood beads on thin air; they peer at the old woman trying to trace her fingers, the tips pressed white and smooth against the unseen surface between them, over her sobbing granddaughter's forehead.	Они замечают, как жители города и гости сводят ладони, разделенные невидимым барьером. Они наблюдают, как люди пытаются поцеловаться. Они дают крупным планом мужчин и женщин, которые плачут, глядя друг другу в глаза. Они показывают тех, кто падает, потеряв сознание, как внутри Купола, так и за его пределами, и тех, кто молится, стоя на коленях, лицом друг к другу, воздев руки. Они фокусируются на мужчине, находящемся снаружи, который молотит кулаками по преграде, не пускающей его к беременной жене, и молотит до тех пор, пока не лопается кожа и кровавые капли не повисают в воздухе. Они надолго задерживаются на старушке, которая пытается прикоснуться кончиками пальцев ко лбу рыдающей внучки, но только вдавливает их в невидимую преграду.
The press helicopter takes off again and hovers, sending back images of a double human snake spread over a quarter of a mile.	Вертолет с камерой вновь поднимается в воздух и зависает, передавая картинку двойной человеческой змеи, растянувшейся более чем на четверть мили.
On the Motton side, the leaves flame and dance with late October color; on the Chester's Mill side they hang limp.	Со стороны Моттона листья пламенеют и танцуют, как им и положено в октябре; на стороне Честерс-Милла они обвисшие и неподвижные.
Behind the towns-folk-on the road, in the fields, caught in the bushes-are dozens of discarded signs.	За спинами горожан, на шоссе, на полях, в кустах, валяются десятки принесенных ими плакатов.
At this moment of reunion (or almost-reunion), politics and protest have been forgotten.	В миг воссоединения (почти воссоединения) политика и протесты забыты.
Candy Crowley says:	Кэнди Краули говорит:
"Wolf, this is without a doubt the saddest, strangest event I've witnessed in all my years of reporting."	- Вольф, это вне всякого сомнения самое грустное, самое странное событие, которое мне пришлось освещать за всю мою репортерскую жизнь.
Yet human beings are nothing if not adaptable, and little by little the excitement and the strangeness begin to wear off.	Однако человеческие существа славятся умением приспосабливаться к обстоятельствам, и мало-помалу волнение и необычность ситуации начинают отходить на задний план.
The reunions merge into the actual visiting.	Родственники теперь просто общаются.
And behind the visitors, those who have been overwhelmed-on both sides of the Dome-are being carried away.	Тех, кто не выдержал напряжения - по обе стороны Купола, - уносят.
On The Mill side, there's no Red Cross tent to drag them to. The police put them in such scant shade as the police cars allow, to wait for Pamela Chen and the schoolbus.	Со стороны Милла нет палатки Красного Креста, поэтому полицейские укладывают пострадавших в тени патрульных автомобилей, в ожидании Памелы Чен и школьного автобуса.
In the police station, the WCIK raiding party is watching with the same silent fascination as everyone else.	В полицейском участке члены штурмовой группы, которой предстоит захват ХНВ, наблюдают за происходящим у Купола с той же молчаливой зачарованностью.