Унесенные «Призраком»

— Скажи-ка, Мэгги, — стараясь не выдать внутреннего волнения, спросила она у притихшей в ее объятиях женщины, — а где был твой муж рано утром, еще до начала церковной службы, в тот день, когда умерла Келли?

— Не знаю, мисс, — отозвалась та. — Я до глубокой ночи укачивала Лиззи и так уморилась, что заснула, как убитая. Проснулась от того, что пришел работник, который чинил у нас крышу. А мистера Броуди дома не было.

Когда подошло время обеда, Мэри переоделась в домашнее платье — без помощи служанки, хотя рука до сих пор болела, — ополоснула лицо холодной водой и, перед тем, как спуститься на кухню и проверить, все ли готово, ненадолго задержалась у зеркала, глядя на свое отражение.

«Что ж, Мэри-Энн, — мысленно сказала она себе, — как бы то ни было, с мечтой о работе придется расстаться. Но ты не должна падать духом и предаваться унынию. Нужно найти другое занятие, которое сблизит вас с доктором Норвудом. Пусть не сегодня и не завтра, но ты его непременно найдешь».

Губернатор вернулся домой в хорошем настроении и, едва усевшись за обеденный стол, поинтересовался у дочери, как прошел ее первый день в госпитале. Мэри хотела было ответить, но не успела: вошел Джейсон и сообщил, что мистер Норвуд приехал и сейчас присоединится к ним.

— Вот так сюрприз! — удивился Эдвард Айвор. — Прежде он никогда не обедал с нами. Тогда подождем его, и я с удовольствием послушаю вас обоих.

Девушку эта новость не обрадовала, скорее, наоборот. После сегодняшней неудачи ей было стыдно показаться доктору на глаза; к тому же она боялась, что Стейн поделится с отцом неприятнейшими подробностями.

— Как вы себя чувствуете, мисс Айвор? — первым делом спросил мужчина, когда закончил с приветствиями и занял место за столом рядом с ней. Мэри робко взглянула на него и увидела, что он и правда взволнован. — Мне передали, что вы ушиблись. Рука все еще болит? Позволите мне взглянуть?

— Господь всемогущий! — воскликнул губернатор. — Дитя мое, что произошло?!

— Ничего, — быстро ответила Мэри, понимая, что если Стейн сейчас возьмет ее за руку, то у мистера Айвора сразу же появятся вопросы иного рода. — Не беспокойтесь, я прекрасно себя чувствую. — Она с легкой грустью взглянула на отца: — Доктор Норвуд был настолько уверен в моих способностях, что разрешил присутствовать на операции, а я упала в обморок при виде крови, и помощь пришлось оказывать мне. Сожалею, но у вас не будет повода гордиться своей дочерью: я совершенно не подхожу для этой работы и… прошу вас, давайте больше не будем затрагивать эту тему.

Девушка опустила глаза и потому не увидела, как ее собеседники обменялись взглядами: в одном из них сквозила некоторая неловкость, другой был полон глубокого удовлетворения.

— Я только хотела узнать, — через мгновение вновь подала голос Мэри, — о самочувствии мистера Элиота. Надеюсь, случившееся со мной не помешало его выздоровлению?

Стейн внимательно посмотрел на девушку. И снова в его душе что-то дрогнуло: несмотря на полное поражение и крах собственной мечты, мисс Айвор больше переживала за состояние своего первого и последнего пациента.

— Операция прошла благополучно, мистер Элиот поправится, — успокоил ее он. — После обеда я вернусь в госпиталь и навещу его, когда он проснется.

Мэри кивнула, и на ее губах появилась слабая улыбка.

— Tout est bien qui finit bien**, — многозначительно произнес губернатор и налил себе немного вина. — Ваше здоровье, доктор Норвуд!

Поговорить с Мэри в этот день у Кейт так и не вышло. На обед она опоздала, за что получила строгий выговор от Джейсона. Пришлось довольствоваться тем, что осталось на кухне; с другой стороны, несмотря на плотно занавешенные окна, в доме днем стояла такая жара, что и есть-то особо не хотелось, разве что пить и бесконечно обтираться мокрым полотенцем. Служанки сказали, что мисс Айвор просила ее не беспокоить, и Кейт отложила разговор с подругой до вечера. Утомленная долгой прогулкой, она разделась у себя в комнате до тонкой нижней рубашки, прилегла на кровать, чтобы почитать, но задремала и проспала до самого ужина.

За столом сегодня царило тягостное молчание. Казалось, минорное настроение молодой хозяйки охватило всех, кто находился в доме. Губернатор, сославшись на усталость, сразу ушел к себе и даже не попросил Мэри что-нибудь сыграть, а она и не предложила. На самом деле девушка попробовала музицировать еще после обеда, чтобы немного развеяться, но ее левая рука так разболелась, что Мэри оставила это занятие — и расстроилась еще больше, не имея возможности выплеснуть свои эмоции в музыке. Поэтому после ужина она также извинилась и поднялась в свою комнату. Кэтрин и Стейн остались вдвоем. Правила приличия требовали от воспитанной девушки немедленно пожелать доброй ночи и уйти, чтобы не оставаться наедине с еще молодым, неженатым мужчиной, но последнее, о чем сейчас думала Кейт, это о соблюдении правил. Ей хотелось общения, поэтому она нервничала, кусала губы, но продолжала неторопливо мерить шагами гостиную.