Унесенные «Призраком»

Послышался шорох, затем наступила тишина. Мэри отвернулась, боясь случайно открыть глаза и увидеть слившуюся в поцелуе пару, а потом тенью скользнула обратно в свою комнату. Больше ей не хотелось пить, ее мучила жажда иного рода. Она ненавидела Кейт, ненавидела доктора Норвуда, но сильнее всего — себя, жалкую, доверчивую, наивную. И хотела сейчас только одного: умереть…

Морские суеверия не позволили «Призраку» отплыть на следующий же день, который приходился на пятницу, поэтому Роберт провел дома еще полдня. Отец не преминул этим воспользоваться и перед самым отъездом вызвал его в свой кабинет; капитан шел туда неохотно, предполагая, что разговор пойдет о грядущей свадьбе, но оказалось, что он ошибся.

— Меня беспокоит состояние твоей сестры, — признался мистер Айвор, когда они с сыном остались вдвоем. — Уже который день она грустит и предпочитает проводить время в одиночестве. Перестала петь и играть, а сегодня почти не выходила из комнаты. Не заболела ли она?

— Да, я тоже заметил, что Мэри чем-то расстроена, — подумав, ответил Роберт. — Вы не пробовали поговорить с ней?

— Поверь, это тяжело сделать человеку, который не имеет опыта в воспитании дочери. — Губернатор беспомощно развел руками: — Ума не приложу, как добиться ее откровенности. Мы с ней постоянно играем в одну и ту же игру: я стараюсь подбодрить ее и развеселить, а она — выглядеть беззаботной и всем довольной. Но я сердцем чувствую, что с моей Мэри что-то не так, и волнуюсь за нее.

— Не думаете же вы, что она захочет открыться передо мной! — хмыкнул капитан. Но, поразмыслив, все же решился: — Хорошо, перед отъездом я загляну к сестре и попытаюсь узнать, что произошло.

Роберт не особо верил в успех своего предприятия, ведь поначалу отношения у них с Мэри не складывались, да и теперь они не стали ближе друг другу. Однако девушка повела себя совсем не так, как он предполагал. В ответ на его неловкие попытки выяснить, что же случилось, она подняла на него печальные серые глаза и тихо проговорила:

— Кому как не вам, капитан, знать о том, насколько болезненны и глубоки сердечные раны, поэтому, умоляю, давайте не будем бередить их словами. Если вы и правда хотите чем-то помочь, то уговорите отца отпустить меня с вами в плавание. Говорят, разбитые сердца лучше всего исцеляются путешествием, а куда можно отправиться путешествовать на Бермудах? Только в океан.

— Не думаю, что отец это одобрит… — начал было Роберт, но Мэри дрогнувшим голосом добавила:

— Прошу вас! Мне невыносимо сейчас оставаться дома.

И он сдался: отправился к отцу и сказал, что сестре необходимо развеяться, что время, проведенное вместе на борту корабля, сблизит их и позволит им стать друзьями. А увидев, что губернатор колеблется, заявил, что это короткое путешествие — его подарок на день рождения Мэри-Энн.

— Хорошо, — согласился мистер Айвор. — А это точно не опасно? Все же сезон ураганов в самом разгаре.

— Не беспокойтесь, мы просто еще раз пройдем вдоль южного побережья, обогнем западные острова и вернемся в Сент-Джордж. Далеко в океан выходить не будем и, если случится шторм, переждем его в тихой бухте, — заверил капитан. — Зато Мэри сможет увидеть Бермуды целиком и во всей красе. Обещаю, что привезу ее обратно живой, невредимой и в прекрасном настроении.

Таким образом, на рассвете девятнадцатого июля Мэри тепло попрощалась с отцом и в компании пожилой темнокожей служанки по имени Рамла отправилась на пристань. Наблюдая со шканцев за тем, как женщины поднимаются на борт корабля, Роберт испытал странное чувство — точнее, предчувствие того, что это плавание многое изменит и не только в жизни его сестры. Ощущение было пугающим: казалось, одно неверное слово или движение — и весь мир полетит в бездну.

— Доктор Мин, — обратился он к корабельному хирургу, — стоит ли нам ждать бури? Южный ветер слаб, но что если он переменится?

— Бурю не надо ждать, кэптэн, — загадочно улыбнулся тот, — но к ней всегда нужно быть готовым.

— Прекрасно, — хмыкнул Роберт. И, повернувшись к боцману, скомандовал: — Всех наверх по местам! Правый якорь поднять! Выходим из гавани на юго-восток!

— Слушаюсь, сэр!

Захлопали на ветру развернутые паруса. Мэри отправила служанку в каюту, а сама остановилась возле трапа и окинула взглядом оставшийся за бортом город — так, словно хотела запомнить каждый изгиб берега, каждую улицу, каждый дом. Как будто прощалась со старым другом. На этот раз — навсегда…

Вскоре «Призрак» покинул гавань Сент-Джорджа, вышел в океан через пролив Таун Кат и направился к острову Сент-Дэвид. В первый день Мэри почти не выбиралась из своей каюты: с непривычки морская болезнь вновь дала о себе знать. Но уже после первой ночи ей стало значительно легче — в отличие от Рамлы, которая мучилась тошнотой и все причитала, что не может достойно служить своей госпоже. Пришлось попросить для нее маковой настойки, от которой бедная женщина почти все время спала.