Унесенные «Призраком»

— Но вы, Ясмин, не должны сдаваться, — подбодрила женщину Мэри. — Спасение падших — благое дело, которое Господь зачтет вам и вашим детям.

— Ты говоришь как преподобный Майлз, — рассмеялась Кейт, когда подруги остались одни. — Сразу видно, что побывала в церкви. Ну, у тебя получилось?

— Наилучшим образом. — Мэри подмигнула ей, но потом покачала головой: — С преподобным нужно быть осторожнее, он слишком болтлив. Священник обязан хранить тайну исповеди, но отец Майлз, полагая, что действует во благо, не гнушается выдавать подробности заинтересованным лицам. — Девушка слегка нахмурилась. — Знаешь, Китти, не удивлюсь, если он в свое время предупредил отца о том, что я намерена работать в госпитале: слишком уж спокойно и благожелательно тот воспринял мою идею.

— Бог ему судья, — отозвалась Кэтрин. — Главное, чтобы сейчас преподобный справился с возложенной на него миссией. Ты уже собираешься уходить? Поедешь домой?

— Да, — ответила Мэри и обняла подругу. — У меня еще много дел. Удачи тебе, дорогая, и не опаздывай к ужину: мистер Айвор тебе этого не простит.

Новый отчет, содержащий подробные исследования и указывающий на наличие еще двух мест, подходящих для основания города, на юго-востоке Мэйн Айленд и на острове Сомерсет, был принят более благосклонно, несмотря на то, что Роберт честно указал все недостатки данных территорий, в том числе плохую защищенность от ударов стихии. Его сдержанно поблагодарили, передали, что он «свободен до следующих распоряжений», и капитан, с облегчением выдохнув, покинул заседание Совета. Наконец-то он мог заняться тем, что давно уже требовало его внимания.

Однако новости, которыми встретил его секретарь господина судьи, были неутешительными.

— Второй подозреваемый потребовал вызвать для допроса свидетелей, назвал несколько имен, и все эти люди были доставлены сюда, — рассказал мистер Осборн. — За теми, кто не желал идти добровольно, пришлось посылать солдат. Таким образом, свидетели дали показания в разное время, независимо друг от друга, и… увы, подтвердили, что мистер Броуди невиновен. Этот человек действительно не ночевал дома, но все это время провел в игорном притоне. Я сожалею, капитан, но Бенджамин Хупер снова единственный подозреваемый и, по всей видимости, первого августа будет казнен.

— Нет, — упрямо мотнул головой Роберт. — Во имя справедливого Господа, я этого не допущу.

Из ратуши он отправился в «Дубовую бочку», затем в «Колокол», принялся заново опрашивать всех, кого только можно, начиная с прислуги и заканчивая хозяевами заведений, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку… но вместо этого выяснил одну неприятную вещь: с момента убийства прошло уже почти полтора месяца, и люди успели многое позабыть. Кто-то уже и не помнил, что в городе было совершено преступление. Чаще всего на его расспросы о том, что происходило здесь в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое июня, недоуменно пожимали плечами. Даже Джозеф, парнишка, обнаруживший тело, беспомощно разводил руками, не зная, чего еще от него хочет этот настырный джентльмен, ведь он все ему выложил еще в прошлый раз.

В этих бесплодных поисках Роберт пропустил время обеда и решил не ехать домой. Взял в «Колоколе» пинту темного пива без всякой закуски, рывком расстегнул китель, сел за стол и уперся лбом в сцепленные пальцы, не в силах смириться с тем, что по его вине возможность спасти Красавчика была безвозвратно упущена.

Мэгги сегодня не пришла, и оттого день казался Хуперу безрадостным и мучительно долгим. Да еще Броуди с самого утра расхаживал туда-сюда, бодро насвистывая и поглядывая на него с многозначительной усмешкой. Ясное дело, не к добру.

Все прояснилось, когда им принесли миски с похлебкой и по куску черного хлеба. Броуди есть не стал: широким жестом пододвинул свою порцию соседу по камере и почти ласково проговорил:

— На вот, подкрепись. Мне-то уже без надобности. Пообедаю дома.

— Тебя отпускают? — Бен взглянул на еду и впервые почувствовал, что аппетит куда-то пропал.

— Кто же станет держать в тюрьме невиновного? — ухмыльнулся Броуди. — Судья подпишет бумаги, и я сразу же выйду отсюда. Отправлюсь к женушке, из-за которой меня продержали тут столько дней… нет-нет, не переживай, я помню, что ты сказал, и пальцем ее не трону. — Снаружи послышались шаги, и один из солдат громко окликнул его по имени. — Ну, вот. — Мужчина поднялся, отряхнул засаленную рубаху и неторопливо пошел к решетчатой двери, возле которой уже гремели ключами. Потом обернулся, и Хупер увидел, как губы его растянулись в широкой улыбке: — Подожду, пока тебя вздернут. И ее приведу, чтобы полюбовалась, как ты задохнешьсяся в петле. А потом притащу домой и всыплю ей так, чтобы места живого не осталось. Пусть узнает, тварь, как бросать своего мужа в беде.