Унесенные «Призраком»

После обеда, так и не дождавшись брата, Мэри отправилась в госпиталь, чтобы выполнить обещание и дочитать пьесу о предприимчивом слуге. На этот раз слушателей у нее прибавилось: люди приносили табуреты и рассаживались в проходах между койками, а для сиделок поставили скамью возле дверей. И, когда девушка закончила свою вдохновенную импровизацию, все как один стали просить, чтобы она прочитала еще раз — с самого начала.

— Пожалуйста, мисс Айвор! — умоляли они. — Нам очень понравилось, мы хотим еще!

Мэри пообещала, что завтра они вместе сделают выбор между «Слугой двух господ» и другой пьесой того же Гольдони, пожелала всем скорейшего выздоровления и попрощалась. Но не поехала домой, а поднялась на второй этаж и постучала в кабинет доктора Норвуда.

Стейн был рад ее появлению. Но девушка остро чувствовала, что после вчерашнего поцелуя они оба, оставшись наедине, испытывают некоторую неловкость и странное волнение, которое изо всех сил пытаются скрыть за разговорами на отвлеченные темы.

— Я подумала, что как только мне привезут обещанное фортепиано из Лондона, я смогу отправить свой клавикорд сюда, чтобы можно было развлекать пациентов спокойной, умиротворяющей музыкой, — сказала Мэри, усаживаясь в кресло.

— Вы их разбалуете, мисс Айвор, — улыбнулся Стейн. — Музыка, пьесы… как бы жители Сент-Джорджа нарочно не начали болеть, только чтобы услышать вашу неподражаемую игру. У нас здесь не хватит коек для всех обожателей.

Девушка рассмеялась. А потом перевела взгляд на заваленный бумагами рабочий стол и изумленно ахнула:

— Мыши! Боже правый… они живые?!

— Пока да. — Доктор поспешил убрать колбу подальше. — Не бойтесь, они не выскочат. Днем они чаще спят.

— Я и не боюсь, — гордо заявила Мэри и тут же полюбопытствовала: — Для чего они вам? Вряд ли вы оперируете мышей.

— Вы правы, мисс Айвор. Я оперирую людей. А знаете, что самое рискованное при проведении операций?

Девушка задумалась.

— Кровотечение? — робко предположила она.

— Это один из сопутствующих рисков, но здесь помогает особый жгут, изобретенный французским хирургом *. Есть еще заражение крови, но с ним справляются кипячение инструментов, спирт и другие средства. — Стейн принялся складывать разрозненные листы в стопку. — Самое страшное, мисс Айвор, это болевой шок. Довольно часто пациенты во время операции испытывают такие муки, что их сердце просто не выдерживает. Поэтому очень важно найти способ погрузить больного в настолько глубокий сон, чтобы он не почувствовал, как ему, например, отрезают ногу. И будет хорошо, если он при этом не заснет навсегда, а придет в себя через несколько часов, сохранив ясный ум и сознание. — Он заметил, что Мэри побледнела, и решил впредь обойтись без подробностей. — Меня уже давно интересовал рецепт подобного снадобья. Я изучал опыт целителей разных времен и народов, проверял все выдвигаемые хирургами идеи, что-то пробовал сделать сам. А познакомившись с доктором Мином, который в совершенстве изучил восточную медицину и много путешествовал по миру, я приобрел колоссальные знания, позволившие мне далеко продвинуться на этом пути. — Он отложил немного помятую рукопись в сторону. — Но, прежде чем опробовать мои изобретения на пациентах, приходится ставить опыты на мышах. Я веду записи и надеюсь, что однажды создам идеальную формулу, которую представлю в своей книге.

— Вы пишете книгу? — изумилась девушка.

— Нужно поделиться открытием с другими хирургами, чтобы их операции как можно чаще заканчивались благополучно. — Стейн заглянул в ее глаза и увидел вспыхнувший в них искренний интерес. — Если хотите, могу рассказать подробнее.

Мэри охотно кивнула, но потом случайно бросила взгляд на часы. Время близилось к ужину. Она и так задержалась в госпитале, а ей еще предстояло поддержать Кэтрин в беседе с отцом, если их план не успеет сработать, и поговорить с Робертом.

— Увы, не сегодня, — с сожалением вздохнула она. — Уже поздно… и мне пора. Но я запомню, на чем мы остановились.

— Я тоже, — ответил он, подавая ей руку. Его прикосновение напомнило о том, что произошло вчера на скамейке, и Мэри, покраснев, опустила глаза. Сердце девушки учащенно забилось при мысли, что сейчас доктор вновь поцелует ее. Она желала этого — и боялась: страсть охватывала ее так быстро, что она теряла самообладание и готова была поддаться любому соблазну.

Стейн, словно почувствовав это, не позволил себе никаких вольностей. Только на прощание сказал:

— Буду рад, если вы с мисс Маккейн навестите меня в новом доме. Там и продолжим наш разговор.

Отец не пригласил Чарлза на ужин, и Мэри показалось, что это дурной знак, поэтому она попросила Кэтрин вести себя за столом кротко, благовоспитанно и не привлекать внимания к своей персоне. Еще ее беспокоило настроение Роберта: брат почти ничего не ел и выглядел как человек, потерявший всякую надежду. Стоило Мэри подумать о том, что причиной стали ее откровения, как у нее самой ком подступил к горлу.

Большую часть ужина они провели в напряженном молчании. Наконец губернатор вытер губы салфеткой и проговорил: