Унесенные «Призраком»

— Это не глупости, отец. — Она опустила руки и печально улыбнулась. — Родителям часто кажется, что они поступают правильно, что они лучше знают, как нужно устроить судьбу детей. Но вспомните, что вы чувствовали, когда родительское решение навсегда разлучило вас с моей матерью? И представьте, что чувствовала она, если, встретившись с вами через несколько лет, осмелилась нарушить брачную клятву, изменила мужу и родила ребенка! Сколько неприятностей это принесло вам, ей, барону Дугласу и, в конце концов, мне? Где же оно, обещанное семейное счастье?

— Мэри! — воскликнул задетый за живое Эдвард Айвор. — Ты не вправе обсуждать подобные вещи!

— Почему? — Девушка склонила голову набок. — Разве самые близкие люди не должны быть откровенны друг с другом? Я люблю вас, отец, и хочу, чтобы в нашей семье царило доверие. Я горжусь своим братом и знаю, что он всю жизнь добивался вашей любви, но так и не сумел ощутить ее. И я уверена, что вы любите нас обоих, просто не знаете, как это показать. С дочерью проще: ее можно обнять, побаловать подарками, новыми нарядами. С сыном… не знаю, я еще слишком неопытна, но, думаю, вы сумеете найти способ. — Мэри снова прильнула к нему, прижалась щекой к груди. — Прошу вас, поговорите с Робертом. Найдите для него искренние слова, выслушайте, попробуйте не осудить, а понять. Пожалуйста, отец… умоляю вас…

— Что вы заладили: любовь, любовь! — проворчал губернатор, отступая на шаг, впрочем, неохотно. — Хватит, Мэри-Энн, ступай к себе. А мне нужно ехать, меня ждут дела на службе. Совершенно нет времени на все эти сантименты!

Девушка, не поднимая глаз, сделала книксен и вышла из кабинета, молясь про себя, чтобы сказанное сегодня заставило отца задуматься и выполнить ее просьбу.

Как только мистер Айвор покинул дом, Мэри взяла сборник пьес и отправилась в госпиталь. После недолгих споров было решено начать чтение «Трактирщицы»*, которая понравилась слушателям не меньше, чем история Труффальдино. А вот увидеться с доктором Норвудом девушке не удалось: в этот день у него были занятия с молодыми хирургами, поэтому перед уходом она оставила ему в кабинете записку, где говорилось о том, что завтра вечером они с Кэтрин собираются воспользоваться его приглашением и приехать в гости.

После, так как время позволяло, Мэри отправилась навестить одну из новых знакомых, Шарлотту Уэст, и выяснила, что та постоянно устраивает у себя дома девичьи посиделки, на которых юные мисс занимаются рукоделием: вяжут кошельки, вышивают бисером и, разумеется, сплетничают. Их способ скрасить досуг показался Мэри довольно скучным, и она предложила:

— А хотите, я научу вас декламации? Можно встречаться два или три раза в неделю, читать стихи и прозу, разыгрывать по ролям отрывки из пьес. Я поставлю вам голос, как это делают в театрах, покажу, как правильно дышать, как помогать себе взглядом, жестом, как двигаться по сцене и многое другое. Возможно, у нас даже получится устроить небольшое представление к Рождеству.

Идея была принята с необычайным восторгом и тут же получила название «Драматические чтения для сердца и души». Первое собрание назначили на пятницу, первое августа.

Чтобы соблюсти приличия, Мэри и Кэтрин, отправившись к доктору Норвуду, взяли с собой не только Джейсона, но и Рамлу, которая вскоре задремала в кресле у окна, убаюканная тихим шелестом волн. Джейсон не стал докучать им своим присутствием: вышел на крыльцо, снял сюртук и уселся на ступени с бутылкой светлого эля. Таким образом, девушки вроде бы были и под присмотром и предоставлены сами себе, что, несомненно, обеих устраивало.

Пока Кейт пила чай и рассказывала Стейну о буднях приюта и трудностях в общении с подопечными, Мэри неторопливо обошла маленький домик, осмотрела комнаты. Ей нравилось здесь: все казалось таким простым и уютным, хотя женский глаз то и дело подмечал, что можно украсить, убрать или передвинуть, чтобы стало еще лучше. Она представила, что каждое утро просыпается в этом доме, и на нее снизошло небывалое умиротворение. Душа лучилась теплом и согревала каждый уголок, руки тянулись прикоснуться к вещам, подарить им частичку заботы. Заглянув в кабинет, девушка увидела целую кипу листов, разбросанных по столу и даже упавших на пол, и не удержалась: стала поднимать и аккуратно складывать их. За этим занятием ее и застал Стейн.

— Решили навести тут порядок, мисс Айвор? — смущенно улыбнулся он, останавливаясь в дверях. — Признаюсь, мне стыдно за тот первозданный хаос, который обычно царит на моем рабочем столе. Но когда я пишу, то порой едва поспеваю за мыслью.

— Вам нечего стыдиться. — Мэри изящно присела и подняла еще один лист. — Вы ученый, вам важнее упорядочить свои рассуждения и выводы, а не эти бумажки. Следить за тем, чтобы все лежало на месте, должен кто-то другой — прислуга или жена.

Она заметила под креслом упавший конверт, наклонилась, вытащила его, а когда выпрямилась, неожиданно поняла, что мужчина стоит за ее спиной, и вздрогнула. Его руки мягко легли ей на плечи, и девушка ощутила, как внутри прокатилась теплая, щекочущая волна.