Унесенные «Призраком»

Девушки немедленно спустились вниз и вышли на крыльцо. В зарождающихся сумерках они заметили сидящую на ступенях парадной лестницы маленькую сгорбленную фигурку, которая раскачивалась и что-то бормотала себе под нос. И только подойдя ближе, Мэри и Кейт увидели, что это уже знакомая им миссис Броуди — зареванная, в съехавшем набок чепце, с покрасневшей и припухшей от увесистой оплеухи щекой, прижимающая к груди что-то, завернутое в теплый платок. Когда Мэри участливо склонилась над ней, женщина отогнула край платка и показала ей розовое личико спящего ребенка.

— Это Лиззи Паркер, — всхлипнула она. — Мистер Броуди больше не хочет, чтобы она жила с нами.

___________

* «Тебя, Бога, хвалим, Тебя, Господа, исповедуем…» — первые строки христианского гимна Te Deum, исполняемого в середине утренней службы.

**Сколько людей, столько мнений (лат.)

*** «Monday for health, Tuesday for wealth, Wednesday the best day of all…» — в английской традиции день недели, выбранный для свадьбы, сулил новобрачным что-то свое: понедельник — здоровье, вторник — богатство, среда же считалась самым лучшим днем для вступления в брак. Четверг и пятница не обещали ничего хорошего, суббота считалась нейтральным днем, в воскресенье браки не заключались.

**** «Город Таккера» (англ.). К счастью, основанный в 1793 году город получил название Гамильтон.

***** Сribbage — популярная в Англии карточная игра для двух игроков. По одной из версий, придумана в начале XVII века английским поэтом Джоном Саклингом.

****** Клавишный струнный музыкальный инструмент XVI–XVIII века, предшественник фортепиано.

******* Дурной тон (фр.)

Глава двадцать вторая

Ее звали Маргарет Мэйс, и она, как и Лиззи Паркер, рано осталась сиротой.

Двоюродная тетушка, вырастившая ее, была женщиной тихой и набожной, поэтому прежде всего научила ее смирению, состраданию и любви к ближнему. Когда Маргарет исполнилось пятнадцать, тетушка тяжело заболела; ощущая приближение неминуемой смерти и не желая оставлять воспитанницу совершенно одну, она выдала ее замуж за некоего Броуди, родственника своего покойного мужа. Броуди казался надежным: он был старше Маргарет на девять лет, освоил профессию каменщика, много работал и мало пил. Мэгги могла бы полюбить его, если бы Броуди с самого начала семейной жизни не стал относиться к ней, как к собачонке, которая только и делает, что путается под ногами.

Пока тетушка доживала последние дни, муж старался не показывать своего вспыльчивого, злобного нрава и вел себя смирно, вымещая недовольство лишь изредка, когда оставался с женой наедине. Но едва благодетельница скончалась и траур по ней закончился, поведение мистера Броуди изменилось. Ощутив себя полновластным хозяином в доме, он стал меньше работать, больше пить, пропадать по ночам то за игральным столом, то в объятиях падших женщин. А Мэгги без его позволения не смела и шагу ступить за порог: ей вменялось в обязанности лишь следить за чистотой в доме, готовить еду — хотя муж без конца повторял, что готовит и убирает она прескверно — и ждать появления своего господина, чтобы по первому требованию набить ему трубку табаком, поднести кружку пива, приготовить свежую рубашку или угодить иным образом, если он того пожелает. Малейшее непослушание или самовольство сурово наказывалось: в лучшем случае, грубым окриком или бранью, в худшем — пощечиной или пинком.

Конечно же, обо всем этом она не стала рассказывать мисс Айвор и мисс Маккейн, когда те проводили ее на кухню, напоили чаем и принялись расспрашивать, каким образом маленькая Элизабет попала к ней и как миссис Броуди узнала, куда ей обратиться за помощью. Просто объяснила, что Келли Паркер жила по соседству, точнее — снимала комнату в доме напротив, и, уходя работать по вечерам, оставляла Мэгги спящую девочку, а утром приносила бутылку пива для мистера Броуди и сладости для подруги — в благодарность за оказанную услугу. Но в прошлый четверг Келли не вернулась, как обычно, и мистер Броуди не дождался своего пива. Он так разозлился из-за этого, что не только поколотил жену, но и затеял ссору с работником, чинившим в их доме крышу, избил беднягу и отобрал у него честно заработанные деньги, которые накануне сам же велел Мэгги отдать. Возможно, он в тот же вечер избавился бы и от девочки, но избитый работник донес на него и мистера Броуди взяли под арест, продержав в отстойнике до следующего утра, чему Мэгги была несказанно рада. Об этом она тоже не стала рассказывать, как и о том, что ей пришлось солгать перед Богом и судьей, чтобы вызволить мужа из-под стражи. По-другому она поступить не могла, опасаясь, что после им с Лиззи будет намного хуже. Никакой благодарности от мистера Броуди Мэгги, разумеется, не дождалась, но, присмирев на какое-то время, он оставил в покое и девочку и ее, а она делала все, чтобы Лиззи как можно реже попадалась ему на глаза. Но сегодня днем его разбудил детский плач, и терпение мистера Броуди лопнуло.