Unknown

Підвівся Павлик, за ним старий робітник Вербовий ♦, потім учитель Дудикевич *. Кожен з них говорив про конкретні діла і конкретних людей нашого часу. Кажу­чи газетною мовою, кожен з них ділився своїм досвідом роботи, але роботи не у вузькому професійному розумін­ні, бо кожен з них пе тільки слюсар, інженер, учитель, але й агітатор, пропагандист і на своїй невеличкій ділян­ці — радянський державний діяч, завжди, до самої смер­ті, вірний солдат справи Леніна.

ИХ ПУТЬ К ОКТЯБРЮ

Во время осады Львова в сентябре 1939 года немцам удалось захватить у поляков верхнюю часть Задворнян- ской улицы. Они держались на этом миниатюрном ку­сочке Львова ровно 48 часов, т. е. до дня, когда их «по­просила» оттуда Красная Армия. Достаточно было, однако, и этих 48 часов, чтобы гестапо сделало основа­тельный обыск в квартире западноукраинского писателя Степана Тудора, которая находилась в 200 метрах от линии фронта...

Это внимание к скромной квартире покойного Тудора но было случайным. Гестапо унаследовало его от польской полиции. На территории между Збручем и Саном, у Гим­млера и Славой-Складковского был один и тот же не­сгибаемый враг. В данном случае он назывался Тудор, но настоящее имя его было — легион.

...Октябрь 1921 года. Тридцать месяцев прошло со дня, когда правительству так называемой ЗУНР уда­лось ликвидировать Дрогобычское восстание рабочих *, двадцать семь месяцев прошло со дня, когда войскам Пилсудского удалось окончательно сломить вооружен­ное сопротивление населения Западной Украины. Каза­лось, судьба этой земли решена окончательно. Казалось, что дух протеста и сопротивления похоронен на долгие годы в братских могилах неисчислимых концлагерей.

И вот в один из октябрьских вечеров львовские газе­ты взвыли экстренными выпусками: «Полиция раскрыла во Львове коммунистический заговор тридцати восьми!» *

Двумя годами позже состоялся процесс. В окружен­ном полицией и военными жандармами здании суда впервые в истории этой земли полным голосом заговори­ла Великая революция. Она заговорила со скамьи под­судимых, устами первых храбрых, которые отдали все, _чТо могли, за народ и за будущий западпоукраппский Октябрь. Мрачные судьи прочитали им приговор, па го­ловы их посыпались долгие годы заключения, год су­мрачных, как смерть, тюрем Вронок, Дрогобыча, Равича. Они, ученики и последователи большевиков России, встретили приговор мужественно и достойно, мужественно ₀ достойно шли они потом тернистой дорогой долголет­ней неволи.

Их место на свободе занимали другие. С течением времени их становилось все больше, армия революции росла. Прошел год-другой, и коммунистические процес­сы в Западной Украине стали будничным явлением. В 1924 году перед Львовским трибуналом стало более тридцати человек комсомольцев. Эти на приговор ответи­ли «Интернационалом», песней, которая стала уже их боевым гимном, их символом веры.

В 1928 году в Коломые происходит массовый процесс революционных крестьяп-гуцулов, почти одновременно в уезде Рава-Русская бастующие крестьяне с тем же бес­смертным «Интернационалом» на устах безоружные бро­саются на полицейские штыки.

Накануне Первого мая, накануне октябрьских празд­ников полиция проводит массовые превентивные аресты. Однако, не было, наверное, ни одного городка, ни одного села, где бы в день праздника первый луч зари не заиграл на красном знамени, вывешенном часто ценой свободы и жизни. И не было тогда ни одной тюрьмы, в которой заключенные коммунисты не отметили б праздник красными ленточками на груди, хоть и горько приходи­лось расплачиваться потом за эти ленточки.

Пришел буреподобный 1936 год и день 16 апреля, который никакая сила не вычеркнет из истории рабоче­го Львова. Обтянутый красным гроб убитого полицией безработного Козака был тогда для нас знаменем, и за это знамя люди умирали под перекрестным огнем по­лиции, как умирают герои.

Львов ответил на апрельские расстрелы небывалой первомайской демонстрацией. 60000 рабочих и интелли­гентов города прошло под красными стягами, которые в тот день были действительно цвета крови.

А 17 мая в конференц-зале Дома коммунальных ра­бочих состоялся памятный конгресс работников культу­ры. Кроме украинцев, прибыли поляки и евреи, все

объединенные братством оружия в борьбе с фашизмом Конгресс закончился в оперном театре, в зале, до кра₄ переполненном рабочими. Старенькая работница от имо, ни бастующих строителей вручает Ванде Василевскоц как представителю президиума конгресса, букет крас, пых роз. Выступает Тудор, Гаврилюк, Пелехатый. Пос _i0 них просит слово блестящий польский публицист Вильнюса Генрик Дембинский, который заканчивав речь возгласом «Да здравствует парод Западной Украц. ны, свободный и воссоединенный со своей социалистИ’Ц?, ской Родиной — Советской Украиной!»