В Англии

Он надеялся найти работу на бумажной фабрике, но эту надежду разделяло с ним не менее четырех десятков таких же, как он. Ища постоянное место и зашибая несколько шиллингов случайной работой, Джозеф понемногу стал заводить друзей, на что у него с самого раннего детства никогда не было времени: он начал помогать отцу в поле с восьми-девяти лет. Но задушевных друзей не было, хотя он всегда мечтал о таком друге, которому мог бы рассказать все, у которого мог бы попросить что угодно. Его новые друзья были скорее просто приятелями. Джозеф неплохо играл в футбол, имел компанейский характер. Руки у него золотые, и он всегда всем готов помочь, поэтому в приятелях у него недостатка не было. Его отец горевал, что сын обивает пороги, ища работу, и всюду слышит «нет». Но его сын не был так уж недоволен жизнью, которую, но мнению старика Джона, не любящего роптать, и жизнью-то назвать нельзя.

В начале зимы он познакомился с Дидо и его дружками. В Терстоне было много таких парней, как Дидо: обыватели называли их бездельниками, разбойниками, цыганами, бродягами, а то и мошенниками; почтенные старики, которые боялись их и не любили, называли не иначе как отребьем и подонками общества. Мальчишки обожали этих парней и звали их «братишками» или «крепкими парнями».

Каждый год вот уже много лет неподалеку от кладбища, у Блэк-Типпоу, разбивали свои шатры цыгане, и окрестности недели две, а то и целый месяц кишели этим кочевым народом; женщины гадали, торговали всякой мелочью и требовали от прохожих, чтобы позолотили ручку; мужчины торговали лошадями, их обвиняли во всех кражах, пожарах и других подобных происшествиях, которые в то время случались. Цыгане переходили с места на место, за ними следом бежали их дети и собаки — точь-в-точь дикое племя краснокожих. Цыганские словечки во множестве проникли в местную разговорную речь. Еда называлась «скрэн», дождь «парпэй», вместо собака говорили «дикель», вместо девчонки «морт». Вездесущим словом «кауэр» можно было назвать все. Местный говор среди других диалектов слыл непонятной тарабарщиной. Некоторые цыгане селились у нас насовсем. Находили пустовавший дом и жили в нем вольницей, на день разбредаясь по окрестным угодьям в поисках оставшегося в поле пропитания. Кого только среди них не было: «крепкие парни» — их часто задерживали за воровство, драку или хулиганство, иных отправляли в Даремскую тюрьму; всевозможные мошенники, ловкачи, трюкачи, вроде Дидо и двух его товарищей — Лефти и Глама, но эти были умнее прочих: там, где другие тонули, они уверенно плавали.

Однажды Джозеф возвращался из Вейвертопа после футбольного матча, его догнал в своей двуколке Дидо и предложил подвезти. Но вместе того чтобы ехать прямо в Терстон, свернул в сторону Уомпула, где, он слыхал, сейчас шла семга. Это было настоящее браконьерство. Джозеф стоял на стреме, пока Дидо, войдя по колено в воду в брюках и сапогах, руками ловил семгу при лунном свете. Джозеф в те дни переживал безрассудную радость освобождения, это усилило его симпатию к «братишкам», которую он питал к ним с тех пор, как услышал первую историю про их подвиги. Он помнил все их клички: Плут — Дидо (и для них самих и для всего мира никаких других имен, кроме этих, у них не было), Злюка — брат Лефти, Клещ — отец Глама, Жмот, Живчик, Муха, Мощи, Чайник — все они когда-то были далеки для Джозефа, как звезды. В некоторых семьях было три поколения бездельников, из них выходили то шуты гороховые, то отъявленные злодеи. Но сейчас для Джозефа они были манной небесной. Все они были по ту сторону жизненной битвы. А Джозеф не хотел больше участвовать в ней, по крайней мере, на время, чтобы передохнуть.

6

Первый раз он ее увидел, когда возвращался домой из Микелсвейта. Они с Дидо чистили там старый коровник, принадлежавший некоему мистеру Пурдому, и двуколка была доверху завалена поломанными кормушками.

Было что-нибудь половина седьмого вечера; февраль, темень, снег, кусты вдоль дороги и самая дорога — черные стежки на белом пушистом ковре. Когда свернули на шоссе, идущее из Карлайла в Терстон, взошла луна, снег так и заискрился в ее холодных лучах. Стало хорошо видно кругом. Малорослая лошадка шла бодрой рысью, кормушки угрожающе подпрыгивали. Джозеф и Дидо, поочередно затягиваясь сигаретой, катили по заснеженным увалам.