В Англии

— Подкинь еще поленьев в огонь, — приказала Мэй Фрэнку.

Тот сейчас же повиновался. Мэй легонько подтолкнула мужа локтем, чтобы он и общество выручил, и себя показал.

— Вы не в родне с Николсонами из Уорвикского банка? — спросил он.

— Заткнись лучше, папочка, — на этот раз Мэй хорошенько ткнула мужа, давая взглядом понять, что она думает о его умственных способностях.

— А у нас в гараже был две недели назад пожар, — прокашлявшись, важно сказал Фрэнк.

— Я слыхала об этом. — Бетти взглянула на Фрэнка с благодарностью.

— Но не очень большой, — заряд Фрэнка иссяк.

— Чай поспеет через пять минут, — объявила миссис Таллентайр.

— Пойду погляжу, нельзя ли побыстрее, — сказала Мэй и удалилась в моечную.

— Какое у вас миленькое платье, — сказала миссис Таллентайр. — Вы его сами шили?

— Да, — прошептала Бетти.

— Какая жалость, что я так не умею шить. А где вы покупали материал?

— В магазине Страдхолмса. У них была распродажа. Ярд стоит шиллинг и пенс. Не очень дорого.

Щеки Бетти стали пунцоветь: не примут ли ее за транжиру.

— Добротная материя. Можно пощупать?

Бетти кивнула, встала с места и сама подошла к матери Джозефа. Миссис Таллентайр с непритворным восхищением пощупала ткань.

— Какая прелесть! Никогда такой не видела.

— Что прелесть?

Двери заполнила Мэй, уперев руки в бока.

— Материал на платье, — сказала миссис Таллентайр.

— Если так дергать, скоро порвется.

— Ничего, ничего, пусть, — сказала Бетти.

— Простота хуже воровства. Совсем без платья останетесь. Без платья!

Мэй опять удалилась в моечную, откуда послышалось выразительное ворчание. Она ругала себя за свою несдержанность, осыпала едкими упреками. Но сделать с собой ничего не могла: как можно вынести, что чужая женщина заступила место родной матери; сколько раз она приезжала сюда, полная самых добрых намерений, но переступала порог — и в нее как бес вселялся.

За чаепитием дело пошло лучше — у каждого появилось занятие. Но все равно, если бы не Джон, так бы и сидели все, точно язык проглотив. Он рассказывал всем, а смотрел только на Бетти — симпатия возникла между ними с первой минуты. Джон говорил о том, что знал, — слова сами так и лились у него, — как ухаживал за лошадьми, как ездил на осеннюю ярмарку.

После чая гостьей целиком завладела Мэй, да так искусно и мягко — а Джозеф знал, чего это ей стоило, — что он был растроган до глубины души. Мать увела детей на свежий воздух, взяв с собой и младенца Мэй; отец снял тугой воротничок, пошевелил кочергой огонь в очаге, поглядел немного на пляшущее пламя и вдруг заснул; сам Джозеф вместе с мужем Мэй пошел поглядеть, как подвигается у Фрэнка фургон, который он мастерил из всякого хлама.

Мэй мыла посуду и беседовала с Бетти.

— Вам трудно будет привыкнуть к такой ораве, — сказала Мэй самым деликатным тоном, на какой была способна, точно не говорила, а держала в руках тончайший фарфор.

— Ничего, у нас дома, у мамы Николсон, тоже народу много.

Бетти замолчала, а Мэй с яростью набросилась на посуду, злясь на себя за свою бестактность. Но Бетти чувствовала искреннюю доброту Мэй и поспешила развеять сгустившуюся неловкость, которую сама и вызвала молчанием.

— Когда к нам приходят гости, — сказала она, — приходится пить чай в две смены.

— В две смены! — Мэй сразу пришла в восторг. — И мы иногда едим, когда гости, в две смены.

Потом Мэй сказала:

— Это неважно, что нет денег. У нас с Майклом не было и нет, а мы все-таки поженились.

Мэй помолчала, потом тихим голосом добавила:

— Я ведь была постарше, чем вы сейчас.

— А как вы познакомились?

— Мы познакомились там, где раньше работал Джозеф. Майкл был помощником садовника. Он поступил туда уже после того, как Джозефа уволили. И какое счастье, что я решила еще немного у них остаться: я просто чуть с ума не сошла, когда они выгнали Джозефа. Он там так прекрасно работал. Он ведь на все руки мастер.

— А Майкл, значит, поступил туда садовником?

— Да. Мне сказали, что он из Камберленда. «Из твоего родного графства, Мэй». — Мэй жеманно просюсюкала, передразнив хозяйку, и обе рассмеялись, но тихонько, чтобы не разбудить Джона. — И подумать только, он родом из Уиггонби. Я не хочу сказать ни о ком ничего плохого, но в Уиггонби родилась моя и Джозефа родная мама. Майкл старше меня.

— Это очень хорошо, — заметила Бетти. — Я рада, что и Джозеф меня старше.

— Но Майкл гораздо старше.

— Совсем незаметно.

— Незаметно? — Мэй горделиво улыбнулась. — Я это ему скажу, — Мэй помолчала, нахмурилась и прибавила: — Он сразу нос задерет.

Стали убирать посуду в буфет, и Мэй первый раз за все время вдруг резко, чуть ли не грубо воскликнула, обращаясь к Бетти:

— Хорошенько о нем заботьтесь!

Бетти даже вся съежилась.

— Ох, не сердитесь, пожалуйста! — Мэй протянула руки и сжала ладошки Бетти. — Вы ведь знаете, я его растила.

Хотя Бетти испугалась этого взрыва чувств, но горячая любовь к брату, прозвучавшая в словах Мэй, смягчила Бетти, она сумела воздержаться от резкого ответа и даже не выдернула рук, хотя очень хотелось.

— Я знаю, — улыбнулась Бетти, но губы у нее пересохли, и улыбка получилась натянутая.