В Англии

Она так ждала его все военные годы, так мечтала о будущем. Те тревожные годы были совсем нелегки. Конечно, заботы о детях отвлекали ее от дум, но она слушала радио и думала о себе, о Джозефе: где он, какая опасность ему грозит, и боялась самого худшего. Она вспоминала кухню военного времени: шторы плотно задернуты, снаружи не слышно ни звука: война, тяжелое мокрое белье на веревке никак не сохнет, плохо горит газ, коричневая краска на буфете полопалась. Мог бы, по крайней мере, поскоблить дверцы буфета или зачистить. Она бы на его месте давно покрасила.

Когда Бетти вернулась домой и увидела, что он спит на диване, мирно посапывая, она так возмутилась, что даже не стала его будить. Мальчики еще не вернулись, она и не ждала их засветло. Джозеф все еще спал, когда пришел Джордж, его присутствие помешало назревшей ссоре вырваться наружу; только за мужчинами захлопнулась дверь, появились мальчишки; Бетти стала собирать ужин, полная решимости дождаться Джозефа и высказать ему все, что она думает о его жизни.

10

Он вернулся домой поздно, после закрытия кабачка, полный пива и раскаяния, открыл дверь легким пинком, чтобы самоутвердиться, и придержал рукой, чтобы засвидетельствовать почтение к жене.

Бетти сидела в уголке, притворившись, что читает женский иллюстрированный журнал; услыхав шаги мужа еще на улице, выключила радио, передававшее музыку.

Он отвел глаза в сторону, как будто свет газового рожка после минутного хода по темной улице ослепил его. Веселый хмель, оставшийся после проводов карнавала по кабачкам, сократился в крошечного червячка, засосавшего под ложечкой, он нарочно пошатнулся — пусть его обвиняют в пьянстве. Обвинять не стали. Как будто его здесь и не было.

Ох уж эта игра в молчанку! Он готов был убить ее, только бы услышать какие-нибудь звуки.

Плюхнулся на стул и вытянул ноги, точно бросил вызов: а ну давай перешагивай. Уставился в огонь. Она даже не глянула поверх страниц своего журнала. Замаскировавшись этой чисто мужской грубостью, Джозеф внутренне весь сжался, укоряя себя за свою слабость и моля бога, чтобы и чувства его были под стать этим внешним проявлениям геройства.

Бетти тем временем вчиталась в страничку, в усталом мозгу затеплился интерес, и ей очень захотелось просто почитать. В самом деле, что толку ссориться?

— Я что, не имею права на чашку чая? — вдруг крикнул он, лягнув ногой воздух.

— Разбудишь детей.

— Ты только это одно и твердишь.

— А ты что — молчать мне прикажешь? — Она выглянула на секунду из-за страницы и тут же опять уткнулась в журнал, прибавив с отвращением: — Приходить домой в таком виде!

— Я не пьян.

— Тогда перестань притворяться. Да нет, ты пьяный.

— Не пьян, — настаивал Джозеф.

— Они только свистнут, и ты готов бежать за ними хоть на край света.

— За кем это за ними?

— За кем угодно.

Утратив преимущество молчания, Бетти не могла больше сдерживаться:

— Ну хотя бы за Джорджем. Стоило ему сунуть к нам нос, тебя и след простыл.

— Могла бы тоже пойти с нами.

— Ну какое удовольствие напиваться каждый вечер?

— А никто и не напивается.

— Ты напиваешься. Мы не видим, что ли?

— Убери, к чертовой матери, свой журнал!

— Можно и без ругательств, — Бетти опустила журнал, но не убрала. — Иногда мальчики начинают сомневаться, живешь ли ты еще с нами.

— А что я могу поделать? Я встаю, когда они спят…

— Не встаешь. Я тебя тащу с постели.

— …а когда возвращаюсь, они играют во дворе.

— А когда они возвращаются, ты уже где-то веселишься.

— А почему бы и нет? И ты можешь веселиться с нами.

— Не говори глупости. Вечерами я занимаюсь хозяйством.

— Я тебе сколько раз говорил, брось ты какую-нибудь одну квартиру. Вот и будет свободное время. Ну зачем тебе столько работать!

— Ты этого не говоришь, когда я покупаю Дугласу новый костюм на свои собственные деньги.

— Бетти! — Джозеф не обиделся: он решил сыграть на этом несправедливом упреке, пробудить в ней жалость. — Стыдно так говорить. Очень стыдно, — сказал он.

— Прости, пожалуйста, — Бетти отложила в сторону журнал и пошла на кухню вскипятить чай. Когда переступала вытянутые ноги Джозефа, он попытался было притянуть ее к себе. Она отскочила как ужаленная, и он понял: если настаивать — скандала не миновать. Но это его не обескуражило, он что-то замурлыкал себе под нос, стараясь удержать отвоеванное преимущество.

— Если я буду ходить с тобой, — говорила из кухни невидимая Бетти, — кто будет оставаться по вечерам с мальчишками?

— Это уж просто глупо! Во-первых, можно всегда кого-нибудь позвать. А во-вторых, они уже большие, могут и без присмотра.

Бетти закивала в подтверждение собственных мыслей: вот, пожалуйста, ну конечно, она права. Скоро ли закипит этот чайник? Ей слышно, как Джозеф подтянул ноги, взял кочергу и стал ворошить угли в камине; значит, придется подбросить лишний совок, какая уж тут экономия. Заварив и разлив чай, она вошла с двумя чашками; одну подала в протянутую руку Джозефа; он уже опять лежал на тахте.

— Печенье есть?

— Да, целая пачка.