В Англии

«Гнездо дрозда» было самым никудышным кабачком в городе. До первой войны Терстон процветал, сюда съезжались на ярмарку из самых отдаленных местечек, и в нем насчитывалось около сорока пивных. Теперь население уменьшилось до четырех тысяч и пивных осталось шестнадцать. Их владельцы по большей части жили на доходы, которые приносила торговля пивом, не прирабатывая ничем другим. «Дрозд» находился, хуже не придумаешь, ярдах в двухстах от ближайшего кабачка и вообще далеко от центра, где были сосредоточены почти все пивные: на Хай-стрит, например, семь кабаков на протяжении пятидесяти ярдов. Вечер в таком районе проходил куда веселее. В одной пивной надоело, иди в другую. А в «Дрозд» тащиться, в такую даль — благодарю покорно. Хозяином «Дрозда» двадцать лет был некий Арчер: ему было уже за шестьдесят, жена померла, он много пил, кабачок давно стоял без ремонта, да и пиво хранилось кое-как. Держать такой кабачок было делом нелегким; строили его как постоялый двор с расчетом на прислугу. В те времена посетителей обслуживали только за столиками. В часы наплыва, чтобы справляться с потоком посетителей, требовалось, по крайней мере, трое половых; при невысоких доходах это было очень накладно, а без помощников дело совсем не шло. К мистеру Арчеру по субботам и воскресеньям приходила помогать женщина, чем он и довольствовался. Пивовары не печалились, что расстаются с Арчером.

Арендатор терял кабачок, если нарушит условия контракта или преступит закон (будет обмеривать покупателей или держать кабачок открытым позже установленного часа). Каждую неделю он платил заводу арендную плату и налог городским властям. Все свои счета он вел сам и заказывал напитки по собственному усмотрению. Обязательств было всего два: покупать пиво у завода, которому принадлежал кабачок, и торговать, не нарушая закон. Таким образом, арендатор был фактически сам себе хозяин. Помня Стоддарта, Джозеф был очень этому рад. Доход получался от торговли в розницу. Пиво покупали у пивоваров оптом, отсюда и прибыль. Арендатор не мог и мечтать выкупить когда-нибудь кабачок (если, конечно, пивовары, вынужденные несчастьем или придумав новую систему, сами не стали бы продавать пивные своим арендаторам). Чтобы получать доход, обеспечивающий сносную жизнь, надо было трудиться не покладая рук, и завод брал на себя урегулирование всех трудностей, сопутствующих мелким предприятиям, не неся при этом никакой прямой ответственности. Остановив свой выбор на новом арендаторе, пивовары не могли в дальнейшем давить на него; ну дадут иногда нагоняй нерадивому, но прямых мер воздействия не было.

Неделю после беседы Джозеф места себе не находил. В глубине души он решил: это его последний шанс. Ему уже под сорок, мальчишки привыкли к школе, где уж теперь сниматься с места? Да, лучшей работы в Терстоне ему не найти. Все его старые мечты воспрянули, это особенно мучило: он так упорно душил их, а они оказались такие живучие. Если ему повезет, у него будет свой дом, он устроит жизнь на собственный лад, будет сам себе хозяин.

Бетти он ничего не сказал — и в этом утаивании была повинна не только гордость; он знал, Бетти терпеть не может пивные, ненавидит пьяных, она испугается даже такого незначительного продвижения вверх, испугается зависти. Потому что, само собой разумеется, хозяева пивных вызывали в горожанах зависть. Действительно, были среди них люди состоятельные; воображение соседей их капиталы удваивало, городские сплетни утраивали, и в конце концов все арендаторы представлялись настоящими крезами — на то они и хозяева. А то, что мистер Арчер ушел на покой и поселился у дочери, не имея ничего, кроме двух-трех сотен фунтов сбережении и небольшой пенсии, — это ровно ничего не значило; и если кто отказывался от аренды и впрягался в прежнюю лямку (а такое случалось), уверяя всех, что так оно выгоднее, о нем говорили, что он или хитрит, или совсем уж ни к чему не пригоден, а может, и то и другое. Хозяин сладко ест, мягко спит — таково было всеобщее неоспоримое мнение; кивки и подмигивания при этих словах, он знал, будут больно колоть Бетти. Но он знал также, что Бетти последует за ним всюду.