В Англии

Он ясно себе представлял, каким будет его кабачок. Лучшим в городе. На девяносто процентов желание это порождалось духом соперничества: жаждущих пива хоть отбавляй, двери пивных открыты, состязание продолжается, первый раз в жизни он не наблюдает со стороны, а сам принимает участие в борьбе, не грозящей никому гибелью… Никаких запрещенных приемов: ударов под ложечку, утайки веса, издевательского шепота, все строго по правилам. Как на ринге. В Терстоне всегда много пили. В базарные дни и но воскресеньям сюда стекалось много пароду из близких и отдаленных местечек. Пивных заведений было предостаточно, это еще подстегивало Джозефа.

Мешало: отсутствие опыта; неудачное местоположение — вдали от других пивных; крошечные зальцы; малая популярность кабачка; предрассудки (например, убеждение, что в присутствии женщин нельзя выражаться); сомнение в успехе — кто к тебе пойдет, если открыты заведомо лучшие пивные. И конечно, Бетти, которая была ярой противницей всякого пьянства.

Благоприятствовало: он работал на стольких работах, что знал почти каждого на много миль кругом, да еще обладал отличной памятью на имена. Вот и получилось, что все прежние работы теперь как бы платили ему долг. Всех его знакомых наверняка потянет к нему: одни захотят взглянуть, что у него вышло, другие зайдут так просто, из любопытства. Это будет первый шаг к успеху. Все знали: он пробует силы на неизведанном пути, который одних пугает, другим не по плечу; а ведь всякая попытка может, как известно, стать примером для подражания. Вся его жизнь в Терстоне, работа в страховой конторе агентом и бухгалтером свидетельствовали о безукоризненной честности и уважении к другим. В эти первые дни он поминутно ликовал: сколько у него добрых друзей, и какими прекрасными качествами он, оказывается, обладает. Как будто он пробудился от долгой спячки. Бетти радовалась, что к Джозефу относятся с таким уважением. Она не сомневалась: он и впредь не изменится. Всегда, во всех ситуациях он оставался самим собой, менялись только декорации, как сейчас, а принципы и убеждения Джозефа все те же. И наконец, он еще молод, полон сил, и, как раньше, терять ему нечего. А Бетти — что ж, у нее всегда будет идеальная чистота, это известно всем.

Как и в других кабачках Терстона (за исключением «Короны и митры», который стоял на базарной площади, и в дни ярмарок виски в нем лилось, как ситро), в «Гнезде дрозда» пили главным образом пиво. К спиртному обращались разве что по субботним вечерам и в воскресенье — опохмелиться после славной попойки накануне, на свадьбах, помолвках, поминках и, конечно, на совершеннолетиях; не обходились без возлияний и рождество, и Новый год. По все остальные двести пятьдесят дней в году бутылки со спиртным висели вниз головой, и если кому хотелось выпить, взгляд невольно падал на отметину, оставленную на бутылке виски, которое долго не пили. Херес, флип, портвейн — совсем немного для дам, чуть-чуть, самую капельку, если, конечно, вечеринка или дама не дошла до определенной кондиции. Так что главным утолителем жажды оставалось пиво. А на нем, разумеется, много не заработаешь: полкроны прибыли получается от двенадцати или даже двадцати кружек в зависимости от сорта пива и залы, где его пьют. Самое популярное — слабое пиво, оно двух сортов: темное и светлое; легкий напиток, незаменимый для любящих посидеть за столиком в кабачке: чем дольше его тянешь, тем приятнее телу — языку, желудку, сердцу, груди, легким. Бывший хозяин «Дрозда» мистер Арчер плохо его хранил.

Да и горькое пиво хранилось немногим лучше, а это уже дело серьезное, оно ведь гораздо дороже. К тому же горькое пиво славилось своим вкусом, и если оно обманывало ожидание, то ко всей остальной партии относились с недоверием. И наконец, портер; его пили все меньше, но в начале пятидесятых годов приходилось и его регулярно заказывать. Он мало отличался от ирландского портера, по был не такой сладкий и густой, отдавал больше древесиной, чем торфом; тяжелое питье, но для желудка все-таки легче, чем его ирландский собрат.

Были, конечно, и бутылки, вмещавшие пинту и полпинты: светлый эль, старый эль, ирландский портер, экснорт, лагер, коричневый эль — с ними хлопот меньше: привозили их в ящиках, закупоренными, с соответствующими наклейками, оставалось только откупорить и налить. Конечно, и тут необходимо умение: слишком быстро нальешь — чересчур много пены, медленно — совсем не будет, получится вроде как мало. И опять же осадок: одни требовали с осадком, потому что считали, что в нем самый смак и есть, другие потому, что уплачено за всю бутылку; более разборчивые утверждали, что осадок — вредная примесь, и недовольно хмурились, если пиво мутное. Но это уже просто: посетитель высказал недовольство, а ты запомни. Бутылки красиво выстраивались на полке: они приезжали запыленные, их надо каждую протереть и потом нет-нет да смахнуть пыль, чтобы клиент, пожелавший взять домой бутылочку, не испачкал ни одежды, ни рук. В таком деле мелочей нет, говорил Джозеф.