В Англии

«В парке ребята, кто посмелее, захватили качели и раскачиваются вниз головой, зацепившись ногами. На стадионе собрались регбисты, потренироваться перед матчем. Здесь Гарри, он специально приехал из Ньюкасла, и Пиза с четырьмя братьями, оба Белла и оба Пирсона — эти валлийцы всегда чем-нибудь да удивят, и Эрик Херингтон, уверенный: всегда и во всем, недосягаемый Кит Уорвик и непобедимый Эппл. Вот они все собрались у ручья, шорты белеют в сумерках, и рядом, как всегда, Хэмми, суетится, подбадривает, подзуживает, размахивает сачком. Он им вытаскивает мяч, если тот укатится в воду. Из-за дороги доносится стук шаров, там какие-то мрачные личности сосредоточенно играют в кегли. Рядом, на теннисных кортах, — девчата Мэнн, Уилсон Брэг и доктор Долан, пришли, „чтоб не дать клубу зачахнуть“; доктор из-за больной ноги в брюках, но все еще прыгает. Чуть дальше, на маленьком зеленом поле играет в гольф Мики Солдерсон, отрабатывает удары, которые видел по телевизору; не больше трех ударов в час удается ему сделать, все остальное время разыскивает мяч. По парку медленно бродят парочки, вспоминают о прошлом, мечтают о будущем, шепот которого так отчетливо слышен в этот тихий спокойный час.

Люди, которые знакомы мне, не отличимы от тех, кто знаком моим родителям. Вот идет вдоль Визы Джо Митчинсон, дотошный, упорный работяга, плечи квадратные, ржа в волосах и в характере; тот самый, что вместе с моей матерью организовал ясли (раньше ясли были за рынком, там, где сейчас гараж). В нем я узнаю его дочь Маргарет, она училась вместе со мной в школе, удивительная у нее была улыбка. Учили нас одни и те же учителя — мисс Ивинсон, мисс Моффат и мисс Стил, а директором был Джордж Скотт, ему сейчас под восемьдесят, но он по-прежнему читает проповеди в церкви, проявляет фотографии (даже ретуширует их — ничего не жалеет для города, обучаемого им вот уже второй век), сам сыроварит и помнит каждого отдельного ученика, ни одного не забыл — дедов, отцов, сыновей. Суров он был, раздражителен, но с него это быстро сходило, и всегда верил в Мужество, Честность и Верность.

Конечно же, в Терстоне встретишь и снобизм, и надувательство, и лицемерие, и отчаяние, словом, все, что заведено в любом цивилизованном обществе. Но была еще и удивительная теплота, которую излучал сам город. В этом смысле как бы объединял всех. Эта теплота в отношениях возникала от знания людей, в нем живущих.

Немного выше по берегу Визы тащится Винс Уиггинс, выслеживает форель; когда рыба заметит его, он останавливается и ждет, потом хватает руками и швыряет на берег — такое раз увидишь, не забудешь.

Из ворот стадиона выбегает Вилли Риэй, тоже тренируется. В ярко-красных трусах. Он заменил Лестера, когда тот уехал в Ливерпуль, оттуда о нем доходят всякие недобрые слухи. Вот Вилли и бежит теперь вместо него и все думает о разных знаменитых спортсменах — сколько им лет было, когда выступали, что про каждого тогда писали. Перед ним на черном гоночном велосипеде Джефф Байерс, засекает время на старом, по наследству доставшемся хронометре и с важным видом выговаривает спортивные термины.

На Сайк-род выгуливают собак: Фримэн Робинсон, Джо Макгагги, Эндрю Сэвидж, а вместе с ним госпожа Старость, все друзья Джозефа. Тощие собаки повизгивают, рвутся с поводка, а хозяева стараются удержать их.

В городе все тихо.

Вокруг небольшие фермы: строения, словно пригвожденные, прижались к земле.

На Лоумор-род, там, где начали строить новые дома, из открытых окон душевой доносится гул голосов. Тихо и пусто в школе Нельсона; мистер Стоу в последний раз проверяет новое расписание на новую четверть и между делом мечтает о Франции. Пуст, как и школа, аукцион Хоупа. Пусто везде: в школьных классах, в зале и гардеробе аукциона, в коровниках. В церкви тоже пусто, во всех церквах пусто, кроме католической, там монашенки (сестра Фрэнсис, сестра Филомена и сестра Пат, эту троицу Джозеф знал лучше всего, они больше всех трудились для города), эти улыбчивые невесты Христа, в своих старинных одеждах расставляют цветы и поют. В это время пусто в банковских конторах и магазинах — пусто у Оглопби, Мидлхэма, Топлина, Белла, Джонстона, Томлинсона, пусто в кооперативных лавках; пусто у Штудхольма, Макмекапа, Джимми Блейра; пусто у Джимми Миллера — бакалея и рыба; пусто в булочной Ланда и пирожковой Норри Глейстера, и у Вилли Додда — радиотовары; пусто в магазинах „Пионер“, не выдерживающих конкуренции кооперативной торговли, пусто у Грэма, Пирсона, Шарпа, Кристи, Моргана Аллена и мисс Тернер. Пусто в кондитерской Фрэнсиса и у Ноэля Гаррика — он единственный открыт, если но считать Джо Стоддарда, который открыт всегда, стоит только постучать с черного хода. Пусто в кафе и на большой новой стоянке, из-за которой снесли прекрасную улицу; люди все за городом, в барах, у себя в палисадниках и на загородных участках; молодежь собралась в кафе Кьюсака по соседству с кинотеатром. И даже эти таинственные склады в центре города и те пустые. Пусто и тихо на бойне и на рынке.