В гостях у эмира Бухарского

Въ длинномъ пролетѣ воротъ, съ обѣихъ сторонъ, за деревянными колонками, устроены въ нишахъ ночлежныя помѣщенія для дежурной части, закрытыя завѣсами изъ кошемъ и паласовъ; тамъ складываются на день пожитки караульныхъ сарбазовъ и висятъ на стѣнахъ ихъ ружья. Подъ воротами насъ попросили снять верхнее платье, что было не совсѣмъ-то удобно, такъ какъ въ этотъ день дулъ очень рѣзкій сѣверный вѣтеръ, но и это опять-таки предлагалось не въ силу какой-либо этикетной необходимости, ибо при слѣдующихъ аудіенціяхъ мы проходили туда уже въ шинеляхъ, а все для той же томаши, ради пущаго воздѣйствія въ извѣстномъ смыслѣ на базарную публику. Большіе штукмейстеры въ этомъ отношеніи «восточные человѣки», такъ что безъ особенной опытности сразу и не догадаешься, на что они тебя поддѣваютъ. Нечего дѣлать, пришлось въ однихъ мундирахъ идти чрезъ два обширные двора, изъ которыхъ каждый по величинѣ не уступитъ весьма порядочной площади. Первый или наружный дворъ (ташкери) отдѣляется отъ второго (ишкери) развалинами Акъ-Сарая. Промежутокъ обѣихъ стѣнъ этихъ развалинъ уже въ позднѣйшее время заполненъ соединительною постройкой изъ жженнаго кирпича, которая представляетъ собою обыкновенныя кирпичныя ворота съ продлинноватымъ пролетомъ и кажется очень мизерною въ сравненіи съ грандіозною громадой великолѣпныхъ развалинъ. Здѣсь стоялъ въ строю второй караулъ сарбазовъ, а подъ воротами были вытянуты въ шеренгу высшіе военные чины съ топчи-баши во главѣ, въ полной парадной формѣ, и чины придворные въ блестящихъ парадныхъ халатахъ. Нѣкоторые изъ нихъ держали айбалты (небольшіе топорики) съ красиво окованными ручками. Тутъ насъ пріостановили на минутку чтобы учредить порядокъ шествія. Отъ шеренги придворныхъ чиновъ отдѣлились четыре человѣка, изъ коихъ перваго токсаба отрекомендовалъ намъ Дурбинъ-ивакомъ, въ должности шигаула, другого назвалъ дярбаномъ, а остальныхъ — удайчами. [72]

Повели насъ чреэъ второй дворъ въ слѣдующемъ порядкѣ: впереди шли рядомъ оба удайчи, неся позлащенные посоли наискось предъ собою; за ними и тоже рядомъ — шигауль и дярбанъ, въ почтительномъ согбеніи, сложивъ на животѣ руки; затѣмъ — члены посольства, а позади ихъ токсаба съ мирахуромъ.

Второй дворъ (ишкери), сплошь вымощенный кирпичемъ, представляетъ собою обширный квадратъ, сомкнуто обрамленный со всѣхъ сторонъ глинобитными одноэтажными флигелями, коихъ окна-двери выходятъ на широкую кирпичную террасу вышиной въ полчеловѣческаго роста. Тронная зала помѣщается во флигелѣ противоположномъ акъ-сарайскимъ воротамъ. Поднявшись къ ней на террасу, сопровождавшія насъ лица тотчасъ же безшумными шагами отстранились вправо и влѣво, и лишь одинъ шигаулъ, въ знакъ величайшаго почтенія, согнувшись еще ниже, съ благоговѣйнымъ видомъ подошелъ на цыпочкахъ къ растворенной двери, чуть-чуть заглянулъ въ нее, сдѣлалъ предъ кѣмъ-то невидимымъ глубокій поклонъ и затѣмъ, отступивъ шага на два, пригласительнымъ жестомъ указалъ намъ на двери.

Одинъ эа другимъ мы вошли въ обширную продлинноватую залу въ два свѣта, въ глубинѣ которой сидѣлъ на тронѣ Музаффаръ-Эддинъ Богадуръ-ханъ, эмиръ Бухарскій. Одѣтъ онъ былъ очень просто и совсѣмъ не пестро, въ обыкновенный шаиновый халатъ темныхъ красокъ, подбитый мѣхомъ; на головѣ бѣлая чалма изъ кашмирской шали. Орденскіе знаки, пожалованные ему покойнымъ государемъ, почему-то отсутствовали, хотя казалось бы первый пріемъ русскаго посольства долженъ былъ носить безусловно офиціальный характеръ. Лицо эмира сохранило остатки прежней красоты (въ настоящее время ему 54 года отъ роду). У него небольшая черная борода, тонкія брови, тонкіе подстриженные надъ губой усы и большіе черные глаза, которые онъ, вѣроятно по привычкѣ болѣе, оставляетъ слегка прищуренными, и только изрѣдка, вскидывая на кого-либо взоръ, раскрываетъ ихъ въ полную величину. Въ общемъ выраженіе этого лица весьма привѣтливо и даже настолько благодушно, что, глядя на него, никакъ не подумаешь, что на совѣсти этого человѣка лежитъ столько крови, столько казней, совершенныхъ единственно лишь въ силу случайнаго, минутнаго каприза. Борода у эмира, по персидской модѣ, нѣсколько подкрашена, отливая на свѣтъ не то красноватымъ, не то какъ будто даже лиловато-бурымъ цвѣтомъ; щеки, какъ показалось мнѣ, были нѣсколько набѣлены и подрумянены, а брови и глаза какъ будто слегка подведены. Впрочемъ, можетъ статься, искусство тутъ и ни причемъ: можетъ, все это у него такъ отъ природы… Голова и руки повременамъ замѣтно трясутся, какъ у людей очень старыхъ или черезчуръ уже разслабленныхъ нервами.