Вести от обезьяны. О медитации и о том, что хочет донести до вас суетливый обезьяний ум

Многие люди считают Будду воплощением безмятежности. Нередко мы представляем его как смеющегося человека с круглым животом, который медитирует как «мастер дзен», совершенно беззаботно, на вершине какого-нибудь холма. Напротив, Будда был настоящим монстром. Он обитал в джунглях, где решится жить лишь смельчак, в условиях полной неопределённости. Он отвергал традиционные и сексистские нормы Древней Индии и свободно обучал всех – в том числе членов низших каст и женщин (и тем и другим в те времена не полагалось получать духовные наставления). Он также отправлял своих учеников медитировать в довольно странных местах, чтобы они смогли встретиться со своим страхом, встретиться со своей болью и со своими духами.

Легенда гласит, что Будда отправил нескольких своих учеников заниматься медитацией на местном кладбище, где кремировали трупы. Нежданно-негаданно оказалось, что в этой дыре полным-полно духов. Призраки, обитавшие в этих жутких местах, набросились на медитирущих, вселяя в них ужас своими проделками, и прогнали их прочь. Ученики возвратились к Будде и воздели руки к небу: «Медитировать так, как ты попросил нас, – невозможно!». (Звучит знакомо?) Будда сказал: «Нет, это вполне возможно; я бы не просил вас это делать, если бы это было невозможно». Монахи и монахини вернулись на кладбища, и вот их снова атаковали несметные скопища духов. Они отправились к Будде с прежними жалобами. Наконец Будда, как врач, который прописывает лекарство, открыл им самую раннюю из известных форм медитации любящей доброты.

Ученики получили наказ как следует сосредоточиться на чувствах эмпатии, теплоты и благожелательности. Смысл этого указания состоял в том, чтобы пробудить энергии сердца – любовь, сострадание, сорадование (то есть восприятие чужого счастья в качестве причины собственного) и равностность (стойкость). Он советовал ученикам желать этих состояний тем привидениям, которые появлялись во время практики, и предлагать им, этим неприятнейшим явлениям опыта, свою заботу. Ученики вернулись на кладбище и последовали указаниям. Рассказывают, что в ходе практики они сформировали такое мощное поле любящей доброты, что оно преобразило и самих духов. Назойливые призраки, которые прежде были врагами медитирующих, теперь вдохновились стать их союзниками и стали приносить ученикам пищу, припасы и защищать их от стихий⁵².

Если принять логику этого мифа, можно спросить: «Какие же кладбища скрываются в нашем сердце?». Многие чувствуют, что их преследуют призраки недовольства, неуверенности, ненависти к себе, бесконечной потребности в успехе, ощущения собственной никчёмности в моменты неудач, подавленного гнева, воспоминаний о травматических и болезненных переживаниях, ненасытной тоски, страстных стремлений, одиночества, пустоты, отчаяния и бездушия по отношению к другим людям. Сколько раз мы пытались изгнать этих духов? Избежать и игнорировать их? Как давно мы пытаемся забыться и отвлечься от них, чтобы затем обнаружить, что они никак не отступают? Не правда ли, многие люди делают вывод, что с этим «ничего не поделаешь»?

Подобную ситуацию мы встречаем в фильме 1980‑х гг., снятом Джимом Хенсоном, «Тёмный кристалл». Когда Кристалл истины оказался расколот на две части, миролюбивый народ, населявший планету Тхра, также разделился на две части – на скексисов и мистиков. Скексисы начинают жаждать власти, становятся тиранами и заставляют мистиков скрываться. Прежде мирная планета оказывается под жестокой властью скексисов на тысячу лет. Эпохальный раскол, однако, устраняется героическими усилиями расы рабов, гельфлингов, которые находят отколовшийся осколок кристалла и возвращают его на место. Когда Кристалл истины восстанавливается, скексисы и мистики воссоединяются. Они соединяются, поскольку, в сущности, всегда были равноценными существами. Хотя на протяжении целого тысячелетия эти существа жили как фрагменты самих себя (именно это делает возможными тиранию и рабство), в конце мы видим, что ужасные скексисы и созерцатели-мистики всегда составляли единое целое.

Внутренние призраки, с которыми мы сталкиваемся как в практике, так и в повседневной жизни, – не что иное, как части нашей собственной личности. Мы просто отделяем их от себя и отправляем свою более глубокую мудрость в изгнание. Аспекты «эго», выполняющие защитные и управленческие функции, становятся тиранами в убеждении, будто им нужно удерживать в своих руках власть, поскольку наши внутренние мистики слишком уязвимы. На подсознательном уровне мы полагаем, что энергии обезьяны-скексиса, такие как стресс, гнев, контроль, самоуверенность, эмоциональная зависимость, бесчувственность и даже ненависть к себе, – куда лучше могут представлять версии нашей личности, наиболее приспособленные к жизни, – пусть они и крадут наше благополучие. Возможно, в детстве так оно и было, но – постойте-ка – это устаревший миф.